– Послушай, Мишель! – протянув руку, Алек вцепился в рукав ее пижамы. – Ты должна мне помочь! Мне нужна моя сабля! Только с ее помощью я могу противостоять Мышиному королю!

– Сабля? – ошалело покачала головой Мишель – во, дает! Это ж надо, какая фантазия! Даже интересно стало, чем дело кончится, поэтому она решила немного подыграть: – И где же ее раздобыть?

– Возможно, она потерялась, когда та жирная мышь попыталась на меня напасть, – предположил Алек. – Мы должны вернуться к елке! Скорее!

Он вскочил на ноги, но уже в следующий миг его тело заволокло золотой дымкой. Мишель послышалось тиканье часов, как тогда в кофейне, а потом «принц» просто растворился в воздухе, оставив после себя лишь блестящие пылинки. На полу, в том самом месте, где только что стоял Алек, лежал солдатик в красном мундире, с потрепанной штаниной.

– Не может быть! – прикрыв ладошкой рот, прошептала Мишель.

– Я сошла с ума! Совершенно точно! – причитала Мишель, нервно вышагивая взад-вперед по комнате с потрепанным солдатиком у груди. Остановившись, она приложила ладонь ко лбу: – Должно быть, этот Марк подмешал что-то в кофе! У меня галлюцинации! Да?

Она поднесла солдатика к глазам и прищурилась, рассматривая удивительно красивое лицо. Ну точно Алек! Как же это возможно? Ведь не бывает так, чтобы живого человека в игрушку превращали! С другой стороны, миссис Шервуд тоже слышала мужской голос, а ведь она ничего сомнительного не пила.

По всему выходило, что глаза ее не подвели: Алек действительно был здесь. А раз так, то и слова о наложенном на него заклятии, которые она восприняла за глупую шутку, вполне могли оказаться правдой.

– Тогда получается, что мыши действительно злодеи?

Ей показалось, что голубые кукольные глаза блеснули праведным гневом.

– Ну что ж, хорошо, я обещала помочь – я помогу! – бодро проговорила Мишель, чувствуя себя ужасно глупо: даже если Алек был человеком, сейчас она разговаривала с деревянным солдатиком. – Я быстренько сбегаю в праздничный зал и поищу твою волшебную саблю… Надеюсь, это сумасшествие скоро закончится! Завтра ведь Сочельник – дети готовятся к празднику, а вечером будет рождественский ужин…

Говоря это, она подошла к столику и подвинула к себе шкатулку с украшениями.

– Посиди пока здесь, – она осторожно опустила солдатика на бархатную обивку и плотно закрыла шкатулку. – Тут никакие мыши до тебя не доберутся.

Подойдя к шкафу, она достала с полки чистое рабочее платье и поспешно переоделась. Не хотелось, чтобы сегодня еще кто-то увидел ее в пижаме, пусть та и выглядела вполне прилично.

Захватив карманный фонарик, Мишель вышла в коридор и, воровато обернувшись, направилась к праздничному залу, стараясь ступать тихо-тихо. По пути она заглянула в подсобку и прихватила с собой добротную деревянную швабру. На всякий случай.

Совсем некстати вспомнился странный писк из норки, но Мишель тут же напомнила себе, что имеет физическое преимущество: она человек и в случае чего сможет отбиться от каких-то серых комочков, пусть даже для этого ей придется использовать швабру. В крайнем случае, она просто сбежит. Кто ж упрекнет девушку в боязни грызунов?

Мишель зажгла свет и внимательно осмотрела все углы. Не обнаружив ничего подозрительного, прислушалась: тихо, лишь падающие за окном снежинки, подгоняемые поднявшимся гулким ветром, мягко ударялись о стекло.

Спрятав фонарик в карман, она двумя руками перехватила длинное древко и смело двинулась к ели. Ей вдруг показалось, что изумрудные колючие веточки, украшенные разноцветными шарами, мерцают золотом.

Нагнувшись, она заглянула под елку, но не обнаружила там ничего, кроме хвостика гирлянды, который тянулся к розетке в стене, да деревянного паровозика с двумя видавшими виды вагончиками и выцветшей на боках голубой краской.

Обернувшись, она присмотрелась к рябому паркету: быть может, сабля Алека лежит на самом видном месте и посмеивается над ее слепотой? Но сколько бы она ни всматривалась, ничего даже отдаленно напоминающего миниатюрное оружие солдата на полу не находилось.

Вздохнув, Мишель заставила себя пройти по периметру зала, изучая вымытые от паутины углы с растрескавшимися плинтусами. И в тот миг, когда она уже окончательно приуныла, прямо у мышиной норки что-то сверкнуло. Золотой отблеск мог принадлежать лишь стальной поверхности сабли, отражающей свет люстры!

Мишель бросилась к норе, но стоило ей приблизиться, позади что-то зашуршало, застучало, вздохнуло…

Обернувшись, она едва не лишилась чувств: на нее таращился высокий, худой мужчина с серыми всклокоченными волосами и тонким, вытянутым, словно у мыши, носом. Его измятый костюм чем-то напоминал камзолы королевских придворных, какие носили лет эдак сто назад… Маленькие, глубоко посаженные глаза горели нездоровым предвкушением, едва не выпрыгивая из орбит.