Сначала Оливье не терпелось закончить новую картину, ”Ребекку”, но скоро его пыл поугас, так же как у множества его соотечественников на родине. Период до мая 1940 года получил название ”липовой”, ”скучной”, ”смешной” или, как говорили немцы, ”сидячей” войны. К рождеству 1939 года 1128 тысяч солдат, числившихся в британской армии, не участвовали ни в одном сражении. В связи с введением светомаскировки количество дорожных происшествий возросло вдвое, но вплоть до 9 декабря, когда убили патрульного капрала Т. У. Прайдея, Британский экспедиционный корпус во Франции не потерял ни одного человека. В таких условиях Оливье не так трудно было уговорить себя остаться в Голливуде. Вновь и вновь ему приходилось слышать, что бесполезно рваться домой задолго до того, как наступит очередь его призыва. Так что он остался и за время “липовой” войны снялся в своих самых интересных фильмах — ”Ребекке” и "Гордости и предубеждении”.

15 декабря Оливье прервал съемки, чтобы сопровождать Вивьен в Атланту на премьеру ”Унесенных ветром”. По распоряжению Селзника выход фильма должен был стать самым ошеломляющим в истории кино. Так и произошло. Губернатор Джорджии объявил выходной для всего штата, а мэр Атланты санкционировал проведение трехдневного фестиваля. Вдоль фасада "Гранд-тиэтр”, основного места действия, установили белые колонны, дабы здание походило на поместье Тара; кроме того, был назначен большой костюмированный бал, где каждый должен был появиться в костюме 1864 года. Вместе с Вивьен, Оливией де Хэвиленд и другими знаменитостями Оливье прибыл из Голливуда на зафрахтованном самолете. Гейбл приехал самостоятельно вместе с рекламными боссами ”МГМ”. Он не сел в самолет с “Очень Важными Лицами” в поддержку Флеминга, который отказался присутствовать на премьере после того, как прочитал газетный анонс, утверждавший: «“Унесенных ветром” поставили три режиссера под постоянным руководством Дэвида О. Селзника».

За премьерой в Атланте последовала нью-йоркская, почти столь же эффектная. Вивьен оставалась центром всех этих блистательных мероприятий. Находясь рядом, Оливье формально посещал их сам по себе, в качестве еще одной рекламируемой звезды Селзника. В данный момент он фактически играл вторую роль. Хотя “Грозовой перевал” вывел его на мировой уровень, Вивьен в свои двадцать шесть лет становилась суперзвездой. Два месяца спустя Оливье сопровождал ее, в отель “Амбассадор” в Лос-Анджелесе на церемонию вручения наград Академией киноискусства и наук, где как лучшая актриса года она получила “Оскара” — одного из рекордных восьми, завоеванных “Унесенными ветром”.

Мисс Ли была слишком умна, чтобы позволить обмануть себя таким количеством лести и шумихи. Она понимала, что огромный успех в роли, идеально соответствующей ее индивидуальности, не мог внезапно превратить ее в искусную актрису. Бросается в глаза, что новые условия никак не изменили ее профессионального отношения к Оливье — и это положительно сказалось на обоих. Даже теперь, став куда большей знаменитостью, она считала его несоизмеримо талантливее и по-прежнему преклонялась перед его превосходящим опытом.

Сильнее всего и Вивьен, и Оливье огорчало тогда то, что она не стала его партнершей в “Ребекке”. За исключением Флоренс Бейтс, игравшей властную миссис Ван Хоппер, актеры по необходимости были англичанами и ирландцами. Оливье работал со старыми друзьями и под руководством английского режиссера; присутствие Вивьен могло бы создать полную иллюзию возвращения домой. Но, несмотря на все старания, он не смог этого добиться. Селзник — с которым были солидарны и сценарист Роберт Шервуд, и постановщик Альфред Хичкок — считал Вивьен слишком пылкой натурой для роли пассивной миссис де Винтер.

После Скарлетт голливудские актрисы охотились за героиней “Ребекки” больше всего. Долгое время Селзник отдавал предпочтение Джоан Фонтейн, но его влиятельные коллеги отмахнулись от этой идеи. Они объявили ее недостаточно талантливой, деревянной. Лишь благодаря счастливому стечению обстоятельств она оказалась кандидатом в ’Тебекку”. Сидя рядом с Селзником на обеде у Чарли Чаплина, она скромно предложила ему на главную роль Маргарет Салливен, и тогда ему вновь подумалось, что Фонтейн сама великолепно соответствует нежной, застенчивой и кроткой героине. В сентябре 1939 года она прервала медовый месяц, чтобы приступить к съемкам.

Мисс Фонтейн, впервые получившей значительную роль, предстояло тяжелое испытание. Ее актерские возможности выжимали до предела, и жизнь на площадке отнюдь не становилась легче от осадка, который оставляла подчеркнутая обида Оливье, не обретшего в качестве своей кинематографической невесты мисс Ли. Некоторые артисты ему сочувствовали, и группа разделилась на два лагеря. Раскол дал о себе знать, когда не все приняли участие в вечеринке, организованной для мисс Фонтейн по случаю ее двадцатидвухлетия. Говорили, что смущенный Реджинальд Денни признался ей, будто пытался уговорить Оливье, Джудит Андерсон и Гледис Купер, “но они ответили, что им не до того”.

Некоторая натянутость личных отношений не так уж негативно сказывалась на фильме, где Оливье призван был демонстрировать мрачное превосходство над своей юной, нервной и неопытной невестой. Кроме того, мисс Фонтейн, к счастью, имела понимающего режиссера, всем своим мастерством, опытом и чутьем стремившегося раскрыть ее лучшие стороны. Для Хичкока это была первая голливудская лента, последовавшая за другой экранизацией Дафнии дю Морье, и он работал в исключительно своеобразном и экономном стиле, поражавшем расточительного продюсера “Унесенных ветром”. Селзник впитал философию своего отца: “Живите роскошно! Сорите деньгами. Тратьте деньги! Всегда живите не по средствам. Это придает человеку уверенность”.