— Почему ты все это не рассказал делегатам волостного съезда Советов? — перебил я его.

Он улыбнулся:

— Что же мне тогда останется говорить на уездном съезде? Я приберег это для выступления в Лачине… Вообще мне хочется внести предложение о переселении труднодоступных горных сел ближе к центру, к берегам рек. Тогда новые села строились бы по единому плану, с каменными домами, с печами и хорошей вентиляцией. Как бы делегаты не высмеяли меня за мои фантазии!..

— Над этим можно смеяться? Ты молодец, Шираслан. Обязательно найдутся единомышленники, и в первую очередь тебя поддержит Нури Джамильзаде. Замечательный парень! Побольше бы таких, как он и ты!

Мы вышли из леса и остановились на краю поляны. Трава только недавно была скошена: наверно, второй раз за лето. Что-то чикнуло над самым моим ухом, потом сильный удар в плечо заставил покачнуться.

— Ложись! — крикнул мне Шираслан и пригнулся, пытаясь открыть кобуру револьвера. Один за другим раздались еще два выстрела, и Шираслан, выронив револьвер, стал медленно оседать на землю. Он пытался словно что-то рассмотреть под своими ногами. Я подхватил выпавший из его рук револьвер и наугад выстрелил перед собой. Но ничто не шевельнулось в кустарнике, ни одна ветка не дрогнула. Будто все это мне привиделось.

Я повернулся к Шираслану. Он лежал, уткнувшись лицом в траву. Я окликнул его, но он не шелохнулся. Хотел приподняться, чтобы помочь ему, но сильная боль в правом бедре опрокинула меня снова на землю. Немного отдышавшись, я пополз к Шираслану, подтягиваясь на руках. Пытаясь перевернуть его лицом вверх, выбился из сил: тело его обмякло и отяжелело. Когда же после долгих усилий удалось это сделать, я вздрогнул:, правая рука Шираслана безвольно откинулась в сторону, а на груди ширилось яркое алое пятно, сердце его уже не билось. Я откинулся в изнеможении.

Только тут я ощутил, что левый рукав моего пиджака пропитан кровью, и при малейшем движении пульсирующая боль толчками отдается во всем теле. Я неподвижно лежал, вглядываясь в кусты по ту сторону поляны: может, оттуда покажутся те, кто стрелял?

Не могу с точностью сказать, сколько времени я пролежал рядом с остывающим телом Шираслана. Но наконец я услышал голоса…

Обеспокоенные нашим долгим отсутствием, нас вышли искать. А среди искавших был и старший сын Шираслана — Эльмар. Он первый с криком бросился к телу отца. Кто-то побежал за подмогой, кто-то говорил, что именно он первый услышал выстрелы.

Прошло немного времени, и жители села стали собираться на поляне вокруг убитого секретаря партийной организации. Женщины плакали, а мужчины готовили носилки, чтобы перенести тело Шираслана в Мурадханлы.

Когда мы пришли в село, у здания школы стихийно возник митинг.

Люди клялись, что отомстят за смерть учителя их детей.

Горхмаз Гюлюбуртлу позвонил в Лачин, и часа через три из уезда прибыли Муса Зюльджанахов, начальник уездного управления милиции, Тахмаз Текджезаде, врач-криминалист Биляндарзаде, который тут же вошел в комнату, где я лежал.

— Кто-нибудь оказывал вам врачебную помощь? — спросил он.

Я ответил, что на месте, где было совершено покушение, кто-то из сельчан перевязал мне раны тряпками.

Доктор обеспокоенно пощупал почему-то мой лоб, а потом стал быстро развязывать неумело накрученные на руку и ногу цветастые лоскуты.

— Надо осмотреть раны.

Развязав ногу, он резким движением отодрал прилипший к ране лоскут. Я застонал.

— Ничего, ничего, придется потерпеть немного. — Доктор промыл рану какой-то жидкостью из большой бутыли черного стекла. — Пулю из раны можно будет удалить в специальных условиях, скорей всего в уездном здравпункте. Теперь посмотрим, что с рукой.

Он так же тщательно осмотрел рану и сказал, что и тут требуется хирургическое вмешательство: раздроблена кость.

В конце осмотра в комнату вошли сын Шираслана Эльмар, Горхмаз и Тахмаз Текджезаде. Они молча наблюдали, как Биляндарзаде перевязывает мне раны чистым бинтом.

Намыливая руки, доктор сказал:

— Стреляли, видимо, два человека. В него, — он показал на меня, — из трехлинейной винтовки, а бедному Шираслану достались пули из старинной шестилинейной.

— А говорят, что в Шираслана стреляли из револьвера с близкого расстояния, — сказал вдруг Горхмаз.

— Кто смеет это утверждать? — с возмущением спросил Биляндарзаде. — Тот, кто это говорит, явно преследует какую-то цель или он невежда.

Об этом, как выяснилось, говорил Зюльджанахов.

Доктор посмотрел сначала на меня, а потом на вошедших:

— Я подписал акт экспертизы и готов в любое время доказать свою правоту. — И, не оглядываясь, вышел из комнаты.

Все вышли следом за ним. Только через минуту в комнату заглянул Горхмаз:

— Сам повезу тебя в Лачин…

— Как ты думаешь, — перебил я его, — кто стрелял в Шираслана и в меня?