– Если ты сейчас не успокоишься, я тебя отшлёпаю и отправлю домой. Поговоришь, когда проспишься.

Племянница внимательно на меня посмотрела. По крайней мере попыталась. Видимо сумела оценить мой настрой и немного присмирела.

– Хорошо. Я буду вести себя прилично. Но! – она махнула пальцем перед моим лицом, и её отнесло в сторону. Успел подхватить.

– Что - но?

– Ты дашь нам поговорить наедине.

– Исключено. Не хочу, чтобы ты наломала дров. Потом ведь стыдно будет.

– Не поэтому, — вдруг заключила племянница, — а потому, что ты её любишь больше, чем меня. Думаешь, я ничего не вижу и не понимаю. Сохнешь по ней, как старый пень.

Спасибо, племяшка! Только ты можешь так метко описать ситуацию. И главное – безнаказанно.

Легонько подпихнул пьяную девицу к двери. Не думал, что её настолько развезёт.

Сола стояла у камина. Увидев нашу парочку очень удивилась.

– Вы где так надрались?

– Не твоё дело! – резво начала «приличную беседу» Би и рванула вперёд. Едва успел схватить её за шкирку. Оттащил назад и скомандовал:

– Спрашивай, что хотела.

– Как ты могла?! – гневно выдала принцесса, которую я всё ещё держал за шиворот, и вдруг расплакалась. Усадил её в ближайшее кресло. Протянул платок, и замер рядом, готовый в любую минуту перехватить. Но Биане было не до бросков, она перешла на рыдания, перемежая их обрывками фраз: «Друзья называю-у-у-уться…», «… лгунья-а-а», «Как ты могла-а-а-а», «…люблю-у-у-у..». И много другого, неподдающегося расшифровке.

– Хватит! – призвал я к порядку, и, на удивление, Би резко успокоилась. Только продолжила шмыгать красным опухшим носом.

Солара стояла перед нами и смотрела на подругу виновато. А я жадно рассматривал её: маленькая, хрупкая, бледная. Как же мне хотелось прижать её к себе. Сказать о своих чувствах. Увезти куда-нибудь на край света, и наслаждаться тем, что она только моя...

Убедившись, что Биана выговорилась, Сола переняла эстафету, но, в отличие от подруги, была тактична:

– Би, прости. Нам пришлось это сделать. Ты ведь знаешь своего брата: он бы не отступился.

– Ты могла кого-то другого попросить, — всхлипнула принцесса и мотнула в мою сторону головой, — вон хоть его.

– Ты же знаешь, что у меня не было такой возможности. Картериан меня избегал в последнее время.

Теперь стыдно стало мне. Вот кретин! Всего, что произошло, могло бы и не быть, если бы я просто с нею поговорил. Пока занимался самобичеванием, пропустил начало фразы, но услышал главное:

– … мы расторгли помолвку…

Сердце сделало радостный кульбит.

– И что это меняет? Он всё равно меня не любит, — сокрушалась принцесса.

– Ты ошибаешься. В тот день он планировал с тобой поговорить и попросить твоей руки. Это кольцо, — Сола сняла с пальца перстень с изумрудом и протянула Биане, — оно твоё. Он для тебя его готовил.

Биана брать перстень не торопилась, но смотрела на него так, словно в нём сконцентрировался весь смысл её жизни. Сола положила его на колени Би и отступила.

– Прости меня, если сможешь. Я глупая и эгоистичная. Думала только о себе. Ведь я даже никогда не спрашивала тебя о том, кто тебе нравится. И предположить не могла, что у вас с Алексом всё взаимно… Он ни в чём не виноват, это всё я. Он не мог мне отказать, и я этим воспользовалась.

По бледному лицу заструились слёзы, и я не выдержал – рванул к Соларе и обнял её, как делал это все предыдущие годы, когда ей нужна была поддержка.

– Не ты в этом виновата, а я. – выдал хрипло, целуя в голову.
– Если бы я только выслушал тебя, всё было бы иначе… Девочка моя… родная… любимая…

Сола на мгновенье замерла, а потом разрыдалась в голос. Я её успокаивал, осыпая поцелуями лицо. Не знаю, как она выдержала запах алкоголя, которым от меня несло, но не сопротивлялась, а даже наоборот теснее жалась ко мне всем телом. А я с ума сходил от любви и нежности.

Глядя на нас, Биана опять заревела в голос:

– Какая же вы красивая пара-а-а! Я так рада за вас! У-у-у!

– А чего тогда плачешь? – раздался от порога голос Шарнель.

– От счастья, — пояснила, всхлипывая.

– Ну и сырость вы тут развели, девчонки! Ну-ка успокоились! Быстро приводите себя в порядок, и будем пить чай.

После совместного чаепития, в процессе которого Шарнель то и дело подсовывала мне и Биане лимон, нас немного отпустило. Девчонки отправились в комнату Солары, а я направился к Мариану.

Едва переступил порог, как друг выдал:

– Ну что, голубки, разобрались в своих чувствах? Опять будешь просить руки моей дочери?