– Не буду.

– И не стреляй. Он… он скорее даст себя убить. Он и сам бы, но он дал мне слово. И сдержит, потому что принципиальный. А вот подставиться – милое дело. С радостью. Был бы случай удобный.

Дурак.

И… мы все не лучше.

– Обещаю, - тихо сказала я.

– А еще, если встретишь, скажи, что я не соврала тогда. И сейчас не буду. Я сделала расклад. И карты показали перемены к лучшему. Какое-то событие. Очень важное. И светлое. А еще испытание. И если он вздумает его провалить, я и на том свете найду.

Девочка приподнялась и ткнула мордой в Софьины колени.

– Знаешь, - я прикинула. – Я её тут пока оставлю.

Что неразумно.

И Бекшееву я обещала, что вдвоем пойдем. Но…

– Нет, - Софья покачала головой. – Я… хочу кое-что попробовать.

– Опасное?

– Возможно, - она провела пальцем по колоде. – Но если получится… все-таки должен же быть толк от провидицы?

Да.

Наверное.

Или нет?

На стол легла карта. И… я узнала её. Девушку, что лежала на берегу, а сквозь нее прорастали стебли роз.

Опять покойник.

Будто нам мало.

Глава 32. Десятка жезлов

«Чтобы продлить срок службы шерстяного носка, который часто рвется в валенках, необходимо к нижней его части пришить капроновый последник или же нижнюю часть капронового чулка»

«Советы по домоводству»

Снаружи зарядил дождь. И небо потемнело. И на бортах заляпанного грязью грузовика появились мелкие крапины, будто шрапнелью побило. Красная глина, смешанная с землей, таяла под этой моросью, оползая под брюхо, где и растекалась она по камням.

Я накинула капюшон.

Куртка запасная, купленная в незапамятные времена, но все как-то случая не было надеть. И вот появился. Пахнет от нее шкафом и лавандой, которой Клара перекладывает белье от моли. И все же пылью.

Я чихнула.

Идти недалеко.

Вот свернуть на Малую Рыбацкую и до самого конца, туда, где жались друг к другу неказистые сизые домишки. И можно было спорить, что Ник-Ник снял самый затрапезный.

– Эй, - у забора я сбросила капюшон. – Есть кто дома?

Стоило бы в участок заглянуть. Может, там он?

На голос мой где-то там, вдалеке откликнулась мелкая собачонка. Истошный лай её подхватили другие, но смолкли, стоило Девочке подать голос.

– Умница, - я погладила её.

И что дальше?

Стоять? Или заглянуть? Без приглашения нехорошо, но обстоятельства… а что спросить? Ник-Ник, не ты ли заманиваешь на остров женщин? Чтобы… что? Убить? Но ни одного трупа не нашли. Да и… да, кровь я нашла. Женскую. И та капля на Мишкиной одежде, тоже кровь и женская.

Но что с того?

А если прав Одинцов? Если те самые, пропавшие женщины, существовали лишь в воображении Бекшеева?

Но Мишка-то был.

И камни.

Камни, которые он продавал Барскому, а тот в свою очередь кому-то еще? И мог ли этот самый, неизвестный мне «кто-то» решить, что вполне и без Барского справится?

И без Мишки.

Логично?

Не совсем. Зачем тогда убивать? Придушить. Спустить вниз, раз уж там лаз имелся. А уже в тиши и спокойствии выспросить, как оно на самом деле.

Мишка долго не продержался бы.

При вдумчивом допросе долго никто не держится.

Я решительно толкнула калитку. Женщины… найдем трупы, тогда и станем разбираться, чья там кровь была. А сейчас я просто поговорю. Со старым… другом?

И близко нет.

С человеком, который мне спину прикрывал. Разговора-то он заслуживает.

Калитка отворилась с душераздирающим скрипом, но теперь ни одна псина не гавкнула. И правильно.

К покосившейся избенке, нижние венцы которой явно подгнили, вела узкая дорожка. Слева от нее чернела земля. Справа – земля и навозная куча, судя по виду, еще весной привезенная. Ник-Ник огородничать вздумал? Глупость какая… или просто выгрузили и оставили.

А соседям он не отдал.

Из врожденной жадности и дуроты тоже врожденной.

Вот и дверь.

И легкий запах апельсина, который заставляет насторожиться. Ручка старая, медная. И лапка над нею торчит. До боли знакомо. Я ведь никогда здесь не была. Ник-Ник не звал, я не напрашивалась.

Тронула лапку… нажми и дверь откроется.

Как в сказке про непослушную девочку и волка-оборотня. Старая Лисица много сказок знала. Только не помогли. Я все равно убежала в лес.

И выжила.