Узнаю Одинцова. Кто проблему увидел. Тот её и решает.

– Но он не прав.

А вот это Одинцов до последнего отрицать будет.

– Если исходить из того, что все бумажки пишутся людьми, то изначальное искажение присутствует везде, и поэтому самонивелируется. То есть его можно игнорировать

Ничего не понимаю, но звучит впечатляюще.

Тварь опять затявкала где-то там, впереди.

– Но я решил проверить. И отправился… побеседовать, - он слегка поморщился. – В чем-то он был прав. Люди… странные.

Кто бы говорил.

Но молчу. Иногда очень важно вовремя промолчать.

– Это был новый опыт. Очень… своеобразный. Оказалось, что моя жена в чем-то была права, когда говорила, что я… стал отшельником. Просто, когда постоянно используешь дар, устаешь. И любая внешняя информация, ненужная информация, начинает отсекаться мозгом. Он требует тишины. Покоя. Мы все одиночки по натуре. Да и из дома выходить не любим. Более того со временем вообще тяжело относимся к переменам. К любым. Даже если в комнате диван передвинут, это уже проблема.

– Как ты вообще жениться сумел?
– проворчала я, хотя, конечно, совсем не мое дело.

– Случайно, наверное. Война закончилась… правда, мы еще мало представляли, что это только начало, что работы станет лишь больше. Но были балы. Награждения и снова балы. Меня приглашали, а нам дали неделю отдыха. И… Наденька очень красивая.

– Понимаю.

– Мой старший брат… я думаю, он хотел, как лучше. Может, боялся, что я в конечном итоге свихнусь. Или случится, что случится. Инсульт – это почти норма для таких, как я.

А Ищейки обычно пулю ловят.

Или нож вот.

Или еще могут просто незатейливо шею свернуть на очередной охоте. В каждой профессии свои риски.

– И понадеялся, что Наденька сможет меня отвлечь. Мы встретились пару раз. Не без помощи родных. Я считался неплохой партией. И чин, и должность. Награды. Состояние опять же.

Я поморщилась.

Одинцов тоже вон считался очень выгодной партией, на него, как выяснилось, многие рассчитывали. А тут я вдруг. Тварь из ниоткуда.

– Опомниться не успел, как сделал предложение. А ей не позволили не принять. Мне бы тогда остановиться, подумать…

– Всем иногда не мешает остановиться и подумать, - проворчала я.

– Вот… в общем, я кое-что нашел. И опять же, это не столько факт, на который можно опираться, сколько ощущения. А я так и не понял, насколько могу им верить. Хотя ввиду последних событий, я склонен думать, что все же был прав.

Тварь взвыла. Громко и жалобно.

– Идем, - я подхватила Бекшеева под руку и потянула за собой. – Она что-то нашла…

Место.

Готова душу в залог поставить, что то самое место, где Мишку убили.

Берег.

Край. Камни внизу. Море, которое отползло, но все одно кипит. И скоро поднимется, вылижет зубы соленым языком, снимая остатки водорослей и ракушек.

Но море мне мало интересно.

Берег.

Здесь он выдается слегка вперед, нависая над скалой, этакий козырек, ходить по которому опасно. Но нет… не на козырьке искать надо, потому что здесь и вправду проще столкнуть, чем ломать шею, а потом возиться с трупом.

– Умница, - я потрепала зверя по загривку. И улыбнулась. А она улыбнулась мне в ответ. От улыбки Мрака незнакомые люди шарахались. У нее тоже красивая получилась.

Зубы только желтоваты.

Я присела на корточки и заглянула в глаза псице.

– А теперь послушай. Здесь еще. Ищи. Место ищи.

Она рванула было к следу.

Задумалась.

– Она вас понимает? – Бекшеев стоял и глядел в море. Вот… нервирует. А если поскользнется? Я ж его перехватить не сумею. Потом доказывать замучаешься, что он сам упал, без посторонней помощи.

– В какой-то мере. Отойдите от края.

– Сейчас. Здесь… есть неправильность.

– Статистическая погрешность?

– Просто… что-то выбивается. Но понять не могу, что именно. Наверное, мне и вправду следовало чаще выходить из дома. Я в таких местах никогда не бывал, а потому и не срабатывает.

Он к моему облегчению сделал шаг назад.

– Слой, - внезапно сказал он. – Слой мха нарушен. Там.

И указал.

Так и есть. Темная полоса была видна. Как будто кто-то поскользнулся. И устоял.