— Что именно?

— Что Зевс отправлял тебя к Мойрам с согласием изгнать меня с Олимпа? — она говорила это спокойно, без явно-выраженной обиды и второго смысла. Просто проявляла любопытство.

— Откуда ты... — Гермес вздрогнул. Дурак! Дурак! Как он мог подумать, что она не узнает? Она злится и точно прогонит его. Он резко заинтересовался собственными сандалиями, решив смириться с любым исходом этого разговора. — Да, я сделал это, но тогда я понятия не имел, что в сообщении, и не знал, что речь идёт о тебе. Впервые я услышал о тебе в Фивах, многим позже встречи с Мойрами... многим позже твоего ухода с Олимпа. Я ничего не знал...

— Зачем столько слов? Я не виню тебя, просто хотела знать, скажешь ли ты правду, — Геката вздохнула и отвернулась, сцепив руки перед собой. — Если ты уже здоров, я спрошу Аида, сможет ли он встретиться с тобой.

— Подожди! — Гермес чуть не забыл, что сказал о встрече с Аидом. — Я солгал... — придумывать что-то, кроме правды, не было времени, сердце билось где-то в животе, в груди то вспыхивал пожар, то всё покрывалось коркой льда, он не мог позволить разговору закончиться вот так и не смог бы покинуть её сейчас, — вообще-то я пришёл в надежде увидеть тебя...

Она посмотрела на него так выразительно, что сразу стало ясно — не поверила.

— О, да брось! Твои шутки не...

Гермес сделал шаг к ней и, не позволив сомнениям поселиться в душе, прервал её речь поцелуем. И Геката, разрушая все представления о себе, ответила. О, Ананка-Судьба, она ответила, да так, что Гермес едва не потерял ориентиры. Мир рушился за его спиной и создавался заново, стрела Эроса плавилась в сердце, обращаясь в чистую божественную энергию, душа звенела от счастья и напряжения.

Поцелуй длился вечность... или мгновение, бесконечность бытия слились в нём, и вспышка угасающей звезды.

— Гермес, Гермес... — прошептала Геката, едва находя в себе силы разорвать поцелуй, — это неправильно, — она вцепилась ему в плечи, удерживая на расстоянии, — твои чувства опасны, я... — ей потребовалась вся сила воли, чтобы сделать шаг назад, — найди себе богиню, нимфу или кого-нибудь, кого одобрит Зевс... оставь меня... Есть богини моложе и прекраснее, что тебе...

— В тартар это всё! — Гермес одним рывком дёрнул её на себя и сжал в объятьях, прижимаясь губами к её уху. — Плевать мне на одобрение Зевса, мне ты нужна... ты, — он провёл ладонями по её рукам вверх, к плечам, шее и обнял лицо, — ты же сама чувствуешь эту связь, ты и сама всё знаешь. Геката...

Она сжала кулаки и снова, применив немного божественных сил, оттолкнула его. Благо, Сцилла здесь не имела никакой власти.

— Тебе не хватает проблем? Недостаточно одного спорного союза с Олимпом? — слова жалили и кололи, нанося раны посерьёзнее той, что оставила сирена. — И ты ошибаешься, я ничего не чувствую к тебе, я ничего не знаю и ничего от тебя не хочу.

— Ты хорошо лжёшь, драгоценная, — улыбнулся Гермес.

Геката не стала спорить, лишь качнула головой и пошла к выходу, собираясь выпроводить его, однако Гермес и не думал сдаваться. Он догнал её, развернул к себе и заключил в объятья более крепкие, чем прежде. Такие, чтобы она точно не смогла вырываться — здесь он в полной мере мог применить божественные силы и сделал бы это в случае необходимости.

— Ты прекрасная... — Гермес стал целовать её лицо, сопровождая каждый поцелуй словами, — ты необыкновенная... Многоликая Геката... драгоценный камень во мраке...

Геката сопротивлялась, но уже как-то нехотя.

— Гермес...

Она сдалась, прежде чем повторила его имя снова. Её руки обвили его шею, дыхание сбилось — Гермес с удовольствием отметил, как она подалась вперёд, прижимаясь к нему всем телом. Он ликовал, празднуя победу своего обаяния над её неприступностью, но оказалось, преждевременно. Пальцы Гекаты зарылись в его волосы, и Гермес сам не понял, как оказался на шкуре, где сидел до того — Геката толкнула его туда и склонилась над ним. В её глазах сияли звёзды. Гермес тонул в них и не мог совладать с этим невозможным притяжением. Он перехватил её руку и, пока Геката не поняла, что произошло, потянул её на себя и уложил на шкуры, нависая сверху. Геката взмахнула длинными ресницами.

— Ты возьмёшь то, чего желаешь, Вестник, — с придыханием произнесла она, — это разрушит чары Афродиты, и ты забудешь сюда дорогу. Ты согласен на эту сделку?

Зачарованный её голосом, взглядом, запахом кожи, Гермес не сразу понял, что именно она говорит. Но, когда, наконец, смысл слов сформировался в его затуманенной страстью голове, весь мир будто бы обрёл излишнюю чёткость, даже жёсткость. Внутренности заледенели, а пылающий в груди огонь угас. Гермес тут же отстранился и сел.

— Нет. Каплей вина жажду не утолить... по крайней мере, не ту, которая сжигает изнутри, — Гермес посмотрел прямо на Гекату, не скрывая своих чувств. Но он и сам не догадывался, насколько сильно его расстроили её слова, пока не заметил, как крылышки шлема, оставленного у очага, сбросили пару золотых перьев на пол. — Не Афродита связала нас и не стрелы Эроса, они лишь предлог для того, чтобы я смог найти силы сделать первый шаг к тебе.

Геката усмехнулась и тоже села, поджимая под себя ноги.

— Да, я слышала. Мойры решили нашу судьбу... — она откинула длинные волосы с плеча на спину, — но я не верю в это. Гермес, подумай сам, свести Аида и Персефону — логично, а вот какой прок им от нашего союза? Чего они ждут от нас?

Он пожал плечами.

— Может быть, чтобы мы вышли за пределы конфликта, были теми...

— Не романтизируй! Ты прекрасно знаешь, что это невозможно, особенно для меня. Правая рука Аида. Его друг, напарник и слуга. Ещё одна собака у чёрного трона. Так обо мне говорят?