— Но меня не было веками, а он был. Вы даже не попытались навестить его? Не попытались поговорить?

— Зачем? Та попытка стала последней. Разочарование, которое я увидела в его глазах в тот день, отбило у меня всякое желание продолжать эту тему. Я давно смирилась... слишком давно.

— Но вы готовы помогать мне. Ни за что не поверю, что это из-за меня самой, а не потому что...

— Да, — раздражённо перебила Гестия, — это правда. Я смирилась, но не разлюбила, и ты должна принять тот факт, что я всегда буду любить его, и всегда буду на его стороне. Мои поступки нельзя оправдать, но я желаю ему счастья, а счастлив он только с тобой. Вот и весь ответ.

Лина промолчала. На какое-то время на них опустилась напряжённая удушливая тишина, в которой обе хотели заговорить, и обе не могли этого сделать. Гестия решилась первой. Её голос прозвучал тихо, сливаясь с тишиной, и если бы Лина не стояла рядом, она бы не услышала ни слова.

— Аид был прав во всём. Сначала я злилась, считала, что он оскорбил меня, но когда эмоции утихли, я задала себе вопрос, ответ на который всё для меня решил. Чем могла оскорбить правда? Винить себя, умолять о прощении или что-то менять было поздно, оставалось лишь взять ответственность за свои поступки. И я это сделала. Сначала Левка объявила, что покидает царство Теней, а потом случайно забрела на причал Стикса, ступила в мёртвую воду и обернулась белым тополем, чтобы остаться там навсегда.

— Но у Стикса никогда не было никакого тополя...

— Был, его сейчас пересадили ближе к Вратам. Попроси Гекату, она покажет тебе. А это, — Гестия указала на саженец, — одна из веточек того дерева, которую я отломила, когда давала клятву... Переступлю границу царства Теней, и должна буду на один Великий год* покинуть богов, стать смертной и бродить по миру до завершения наказания. Я слишком слаба, чтобы такое пережить. Часть силы и так мне недоступна, а если ещё и это...

Лина сочувствовала ей так сильно, что была в шаге от того, чтобы прекратить разговор, только вопросы требовали ответа, и она не находила в себе сил отказаться от них.

— Кое-что не сходится. Чтобы все поверили в подлинность белого тополя, не должен ли он был излучать ауру Левки? Как вы смогли поддерживать его божественной силой так долго?

— Никак, — Гестия нежно провела по веточкам кончиками пальцев, — я не вложила сюда ни капли божественной силы, я лишь нашла и переместила божественную сущность настоящей Левки. Это было нелегко, но у меня получилось...

Лина собралась задать ещё один вопрос, однако Гестия развернулась и, протиснувшись между полками, прошла к небольшому столу.

— Хватит болтать! Времени мало, я ответила на твои вопросы, теперь, полагаю, пришла пора приступить к поиску?

— Поиску? — не поняла Лина, протискиваясь следом. Она случайно зацепила одну из книг и уронила на пол целую стопку.

— И разрушение вошло в мою жизнь... — пробормотала Гестия, извлекая огонёк из пальцев.

В отличие от огня Аида, пугающего своей холодностью, или алого огня Гекаты, указывающего путь во мраке, пламя Гестии было тёплым, оно потрескивало, как дрова в камине зимним вечером, или сухие ветви костра в лесном лагере в тёплую летнюю ночь. Лина вернула книги на место и подошла ближе. Гестия сделала лёгкое движение руками, будто стряхивала капли воды, огонь переместился на стол, разделился на всполохи, пробежал по дереву, выделяя ключевые точки, и сложился в карту мира с шестью яркими отметками. Одна из отметок горела синим, остальные жёлтым.

— Деметра, — сказала Гестия, указывая на синий огонёк, который в этот момент отчего-то пожелтел и переместился, присоединяясь к двум другим на Лемносе. Гестия бросила мимолётный взгляд на Лину, снова на огонёк, а затем опять на неё, и потрясённо добавила, — всегда... в одном... месте. — Ей потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя, после чего она, наконец, снизошла до объяснений. — Ты зажгла божественный поиск Деметры! Твоя божественная сущность сформировала божественную силу из силы моей сестры? Но как? Куда делась первоначальная твоя?

Лина, ошеломлённая резкой сменой настроений Гестии, нашлась с ответом не сразу.

— Моя мать, — сказала она и тут же исправилась, — моя смертная мать, наследница крови Зевса, знала, что именно я... что именно во мне раскроется зерно души, и сделала всё, чтобы никто не узнал этого раньше времени. Она забрала мою изначальную силу, и, наверное, поэтому сила Деметры, использованная при создании зерна души так закрепилась во мне.

Гестия усмехнулась.

— Признаться, я думала, мне уже нечему удивляться, но вот пришла ты, и сообщила две совершенно невозможных новости. У Аида есть дочь, а божественная сила Персефоны куда-то исчезла...

— Не исчезла, — возразила Лина, — Гефест создал из неё девушку, богиню, которая уже заняла своё место в сонме.

Гестия выдохнула и села, спрятав лицо в ладонях, но тут же вскочила и снова вернулась к карте.

— Я обязана тебе помочь. Так, — она подняла руку и развела пальцы в стороны, будто приближала фотографию на сенсорном экране. Карта повернулась и показала изображение острова с тремя огоньками. — Я... ты и Посейдон на Лемносе... а где же у нас Зевс? — Карта снова изменилась, приближая ещё один огонёк, вокруг которого вскоре сформировалась и местность.