— Сын Гефеста... Полагаю, несостоявшийся хранитель? — вкрадчиво уточнил он. Разумеется, Аид нашёл время узнать всё, что касалось привязанности Лины и Максима заранее.

— Какое дело тебе до того, кто я? — Макс держался гордо и храбро, как истинный герой. — Главное, что я хочу забрать её и увезти в безопасное место.

— Её? — Аид устремил на него спокойный взор. — Богиню Персефону? Мою супругу?

— Она не твоя... — Макс стиснул зубы и крепче перехватил молот, — супруга! — Всё его существо сияло божественной энергией, воздух вокруг искрил и переливался. — Ещё нет. И я не допущу, чтобы это случилось, не сегодня. Я больше не уступлю её тебе.

Аид задумался. Когда он заговорил, в его голосе не было слышно угрозы, но она ощущалась в самом воздухе, в каждом вдохе его собеседника, в каждой упавшей в горах снежинке.

— Я вижу, ты уверен в своих силах? Хорошо. Я позволю тебе забрать её, если ты ответишь утвердительно на три моих вопроса.

По телу Максима пробежал холодок, полыхнувший в сердце страшным гневом. Вопросы? Вопросы? Как он смеет ставить условия в такой момент? Как может торговаться вопросами, когда единственный путь — обнажить мечи?!

— Спрашивай быстрее, потому что я очень зол и скоро буду говорить с тобой по-другому.

Аид опустил взгляд в пол, скрывая снисходительную улыбку.

— Итак, если заберёшь её, сможешь ли ты гарантировать, что в ближайшие несколько часов её раны исчезнут, а боль прекратится?

Макс опешил, не сразу находя слова для ответа.

— Конечно, я сделаю всё, что в моих силах...

— Этого недостаточно, — серьёзно сказал Аид, — нужно сделать больше. А сможешь ли ты защитить её, если «Протект» продолжит преследование? Если все боги встанут против тебя из-за неё? Сможешь противостоять им?

— Этого не будет!

— Сомневаюсь, — Аид перевёл взгляд на Лину, и следующий его вопрос прозвучал гораздо тише и мягче предыдущих. — И, наконец, сможешь ли ты уступить ей, если она захочет вернуться ко мне, когда очнётся? Или уйти от тебя, куда угодно? Сможешь ли ты отпустить, не желая зла, не преследуя, отбросив ненависть и ревность? И сможешь ли поверить ей, даже если её слова будут звучать как самый настоящий вымысел? — он снова посмотрел на Макса. — Сможешь?

Максим не мог ответить. Он злился, не желая признаваться самому себе, что ни на один из этих вопросов не скажет твёрдое «да, смогу».

— Я сказал, что сделаю всё, и я сдержу слово. Отдай её мне или...

— Или что? — Аид вздохнул. — Я не хочу с тобой сражаться, это так же бессмысленно, как льву вызывать муравья на дуэль. Оставь эти бесполезные попытки вернуть её туда, где ей не место, лучше спроси своего отца, что у него делают запечатанные воспоминания Персефоны?

— Что?.. — молот исчез из рук Максима. — Письмо Арианы и Марка дошло до тебя?

Аид удивился тоже. Откуда Максим мог знать о письме и о том, что в нём, если письмо было написано древними символами царства Теней? Аид бы спросил его об этом, но позади послышались шаги, и он ощутил знакомую ауру бога, с которым не желал встречаться прямо сейчас, и вообще предпочёл бы не встречаться в ближайшее время.

— Какое чудесное совпадение, — сказал Арес, появившись из полумрака помещений.

Аид сделал едва заметное движение рукой, взглянул на снег за спиной Максима и, прижав покрепче Лину к себе, растворился в воздухе.

Царство Теней — мир мрачный, полный страхов и кошмаров, овеянный холодом смерти. Но и в нём есть место свету, есть место любви и чудесам, каких не сыщешь на Земле и Олимпе. Таким чудом был лечебный источник у устьев Ахерона и Леты, впадающих в океан. Там, на границе двух миров, прятался он под мрачными сводами грота — тусклые лучи проникающего сюда света отражались в воде и делали всё вокруг волшебным, живым и сверкающим. Здесь боги царства Теней залечивали раны, с которыми не справлялась их божественная сила, и сюда же Аид принёс Лину.

Он вошёл в воду вместе с ней, не снимая одежды, и зелёная жидкость обступила их, закрыла раны и принесла успокоение. Аид сел на каменные ступени, уходящие ко дну, так, чтобы тело Лины в его руках полностью оказалось в воде за исключением головы — тихие всплески, дрожащие блики на её волосах и ресницах — мир, который он утратил много веков назад, вернулся к нему вместе с ней. Он позволил себе коснуться её лица под предлогом убрать волосы, провёл пальцами по щеке... Когда она возникла перед ним в темнице Олимпа, напуганная и беспомощная, Аид подумал, что это видение, сон, или иллюзия, созданная кем-то, но один её взгляд развеял все сомнения. Конечно, Аид сразу пришёл за ней и забрал в царство Теней, желая в первую очередь защитить. Сначала отсутствие воспоминаний не показалось ему проблемой, но позже, уже во дворце, Аид понял, что новая Персефона сама как одна большая проблема. Её божественная сущность отчего-то решила учиться жить заново — Персефона вспоминала прошлое, но не могла вспомнить себя, не знала, как использовать силу, как контролировать её, как держать в узде эмоции, не поддаваясь воздействию своего внутреннего «я». Аид мог бы её научить, и с радостью бы сделал это, только её отстранённый, иногда холодный, иногда напуганный взгляд заставляли его стоять в стороне. Как часто в эти дни он вспоминал свои прогулки на Землю, где наблюдал за юной Корой. Эта Персефона была похожа на Кору: наивную, неопытную, не знающую о нём ничего. Аид почти свыкся с мыслью, что прошлого не вернуть, как она свалилась на него в архиве со своим желанием стать ближе. Он разозлился. Разозлился, потому что знал — ещё чуть-чуть, и ему не удастся ей отказать. Немного позже ему и не удалось. Аид мог устоять перед любой её просьбой, но только не перед ней самой, когда она так его целовала, так прижималась к нему. И что ему было сказать на утро, когда она стояла перед зеркалом такая прежняя, что сердце болело от нежности и любви к ней? Конечно, предложить остаться, разделить с ним трон и жизнь, как было раньше...

Совсем рядом камешек отскочил в стену и со стуком укатился в сторону. Кто-то подходил к гроту, не скрывая своего присутствия — Аид настороженно замер, прислушался, а затем едва заметно улыбнулся.

— Танатос, друг мой, — он почувствовал его у входа, — полагаешь, сейчас удачное время для аудиенции?

— Прости, мой царь, но у меня есть дело, на которое я едва ли смогу решиться снова.

— Говори.

Танатос вздохнул, собираясь начать, но вместо этого сцепил руки перед собой и нервно рассмеялся, заставляя Аида обернуться. Танатос выглядел очень молодо: угловатые черты его лица наполовину скрывал воротник-стойка классического английского плаща, он часто молчал и отличался от брата Гипноса только излишней скромностью и предпочтением в цвете одежды. Именно Гипнос стал причиной дружбы с Аидом — брат приглашал Танатоса на встречи с царём и не отпускал, пока дюжина кубков не опустеет. Но то было давно. Аида, который вернулся к ним, Танатос не знал, однако чувствовал его неоспоримую власть, как и каждый обитатель царства Теней — уважение к царю соседствовали в нём со страхом, а память о прежней дружбе с преданностью и покорностью.