— А номер дашь? — снова наглость, которую я встречаю с улыбкой.

— Дам. При одном условии.

— Я на все согласен!

— В стенах больницы не компрометировать меня, я по-прежнему тут работаю, у меня есть мой план, который я обязана сдать, иначе моя мечта останется только мечтой.

Исаев жмется, кусая губы, а потом кивает, будто бы мое условие ставит перед ним невыполнимую задачу.

— Облачко, ну почему ты так жестока?

— Потому что я будущий хирург.

— Режешь без ножа!

Смеюсь, перекладывая цветы и подарок на подоконник. Очень красивый букет и наверняка вкуснейшая шоколадка, но я пришла сюда совсем за другим. Слегка протирая друг о дружку в момент вспотевшие ладошки, я поворачиваюсь и снова упираюсь взглядом в Исаева, который, как оказалось, бесшумно подошел ко мне со спины.

— Перевязка, — поднимаю на него взгляд и снова теряюсь, на этот раз от того, что контакта с кровью не миновать. Один раз получилось, но это могло быть просто случайностью.

— Ну все, как я тебя учил? Херня вопрос, дышим и смотрим на то, какой же я очешуенный. Не дрейф, Облачко!

Пожираю глазами Облачко, абсолютно довольный собой, ее реакцией, даже своей сдержанностью и вообще. Охеренный я пацан, вот и лыблюсь во все тридцать зубов, зубы мудрости давно ушли в утиль, но суть от этого не меняется. Кудряшка подрагивает, нервно улыбается и глаза прячет, потом снова на меня смотрит растеряно и будто с легкой паникой.

— Давай, — перехватываю ледяную ладошку и укладываю себе на грудь. Дышится в разы лучше, моментально. — Я готов.

А младшенький, если бы мог говорить, точно сказал бы «всегда готов». Сажусь на кровать, расстопырив свои кегельки.

Пожираю Облачко, а она снова тушуется, краснеет, но поворачивается к тумбочке и складывает бинты. Дааа. Всматриваюсь в перебирающие вату пальчики, их бы облизать, эти миниатюрные тонкие пальчики.

— Если я вдруг побледнею и начну терять сознание, — шепчет Кудряшка, а меня прорывает на пошлость, сорямба.

— Дыхание рот в рот, и ты спасена. ИТС Э КАЙНД ОВ МЕДЖИК, — напеваю песенку корявым голосом и со слухом, будто бы мне медведь на два уха наступил, еще и попрыгал на них.

Кудряшка вскидывают копну своих волос и смеется. Да. Я просто чудо, лечу людей не прикасаясь. А если прикоснусь…вы обречены выздороветь.

Рот в рот — это огонь, конечно. Хотя хотелось бы пися в писю. Эх, мечты мои мечты.

— Богдан, — серьезно перебивает меня Облачко, одаривая грустным взглядом, пока я поигрываю бровями и мышцами и все одновременно.

Почему-то мне кажется, что все пройдет хорошо. Моя пятая точка неплохо умеет предугадывать дальнейшие события. Даже в самых жарких моментах обычно четко знаю, каков исход будет, обычно правда только позитив предугадываю, но и на старуху бывает проруха.

К тому же, я не Ванга, чтобы прямо сто процентов гарантии давать. Даже презервативы не дают таковую.

— Яночка, давай, жги, — стягиваю с себя штаны, снова ощущая, что у меня там совсем не полшестого, я бы сказал, вообще не полшестого.

Яна с перепугу останавливается и рассматривает Младшенького. Я им еще поигрываю, благо, пацаны умеют и не такие выкрутасы.

— Железобетонное доказательство, что ты мне нравишься, — улыбаюсь, протягивая одну руку к своей Кудряшке, но она не спешит тянуть свою ко мне, только смотрит слишком серьезно да губки пухлые пожимает.

Облачко закатывает глаза, краснея так, что я начинаю беспокоиться о ее давлении, прямо приливает к голове же! А моя кровь приливает вниз. Так и живем, господа хорошие.

— Богдан, ты будь серьезным в такой момент, я прошу тебя.

— Ооо, я очень серьезен, Облачко. Давай.

Толкаюсь ближе к Яночке, представляя совсем другую картинку под словом «толкаюсь», и в целом-то я готов к труду и обороне.

А также к боли и вероятной потери сознания, только для того, чтобы еще раз зацемкать Кудряшку. Меня распирает по швам от странной радости, воспламеняющей кожу в каждом сантиметре, пока я с одержимостью психа слежу за каждым движением аккуратных пальчиков, скользящих по моей коже и рождающих табун мурашек в ответной реакции.

Аж руки сводит, стоит представить эти пальцы совсем в другом месте, например, сжимающими Младшенького. Последний радостно подпрыгивает от предвкушения. Рано, пацан, рано, мы идем тернистым путем, преодолевая максимальные трудности, но мы своего добьемся.

Исаевы не сдаются! Только вперед и с песней.

Яночка резко сдирает пластырь, на что я практически не корчусь и не стону, только шире улыбаюсь несмотря на боль. Она у меня на грани наслаждения или по ощущениям равняется с ней. Пофиг, если моя девочка меня вот так трогать будет.