— Шшш, я просто потрогаю.

А потом наглым образом трусь лицом и мурчу от удовольствия, на что поступает вполне однозначная реакция Яны, настолько острая, буквально на все мои ласки, что я теряю крышу. Она едет тихо шифером шурша…

Облачко тихо всхлипывает, постанывая при этом, и мне приходится снова первым прерваться, ведь ещё буквально пара мгновений, и тогда я не смогу себя стопорнуть. Тянущие ощущения в члене усиливаются с каждым касанием, поцелуем и лаской. С каждой реакцией Яны.

Вид мозговытрахательный во всех смыслах этого слова. Во всех хороших, надо признать. Распахнутый халатик, голая стоящая грудь размера эдак третьего, плоский животик с маленькой проступающей складочкой возле пуговицы прямо у аккуратного пупка.

Она не вобла сушенная.

Такую берешь в руки и кончаешь только по факту прикосновения к ней. Обхватываю ладонями выступающих малышек и ощущаю, как по телу проходит знакомая волна. Чертыхаюсь грубо, как умею.

И что по итогу? По итогу я прямо сейчас кончил в штаны, притягивая Яночку к себе, чтобы голая грудь уютно втиснулась в мою.

Пиздец.

Прикусив голое плечико, облегченно выдыхаю, прикрыв глаза.

На первое время мне этого хватит. Влага и тепло между ног явно ощущаются малышкой, но она если и поняла, то не подает виду.

Мне не стыдно, конечно, но это новый опыт. Немного странный и самый лучший, я уже хочу повторить.

— Малыш, я бы хотел в душ сходить, потому что я только что «того». Ты только не смущайся.

— Богдаш, мне стыдно, но очень хорошо.

— Вот и хорошо, вот и отлично.

Ссаживаю малышку на кровать, предусмотрительно прикрывая халатом все самое стратегически важное. А сам наблюдаю картину репина, или флешбек из своей молодости, когда я кончал от всего, что имело намек на секс.

Облачко сразу одевается, опустив взгляд, но так же смущенно улыбаясь при этом.

— Я быстро. Не сбегай!

Это самый охуенный подарок в моей жизни.

Я тогда думала, что сознание потеряю от нахлынувших чувств. Меня на части рвало, а перед глазами стояла пелена. Уши упорно закладывало с каждым касанием к телу. Не знаю, как у меня хватило сил собраться и все-таки одеться, как только Бодя вышел.

В трусиках ощущалась влага, а огненный шар внизу живота разливался лавой, но я смогла все-таки прикрыться, одеться кое-как и завязать волосы, что так упорно лезли в лицо.

Спустя некоторое время нам даже удалось сделать последнюю процедуру почти целомудренно и с минимальными поцелуями, украденными то и дело в перерывах между сменой повязки и накладыванием новой. Любовь Ивановна не пришла, хоть и грозилась. Может и хорошо…

С большим трудом удалось доработать свой полноценный рабочий день и вечер, чтобы опять зайти в палату, нацеловаться вдоволь и пойти домой, сверкая как начищенный до блеска самовар. Я еще и букет забрала, и подарок свой…Самый лучший подарок. Даже сердце замирало, когда в руки брала.

Дома еле удалось незаметно протащить букет в комнату, а шоколад же нагло сожрать в тихую. Конечно, вопросы возникнут, ведь в мою комнату часто захаживают родственники, пусть и со стуком, но все же…не прятать же мне теперь по углам этот прекрасный букет?

Исаев в госпитале поставил его в обычное ведро, а я в красивую вазу на самое видное место, чтобы первым делом видеть букет, а не что-то там еще.

А сейчас ночь проходит практически без сна, потому что я просыпаюсь в поту от совсем не детских картинок с непременно ноющим животом и острым желанием продолжать в реальности. Резко подскочив, прижимаю руку к груди, понимая, что мое сердцебиение настолько громкое, что слышно небось еще и в коридоре.

Натянув халат, прохожу мимо стола с букетом, провожу пальцами по нежным лепесточкам и только потом спускаюсь вниз на подрагивающих ногах и стоит только включить свет, как с перепугу подпрыгиваю на месте.

— Бляха, ты чего такая резкая? — Миша недовольно бурчит, продолжая жевать шоколад даже глазом при не моргнув, в отличие от меня, которая тут практически инфаркт не схлопотала.

— Фуууух, — выдыхаю рывком и рассматриваю брата.

Я сластена, и об этом знаю все, но, чтобы Миша ел шоколад…это что-то новое. Он у нас если и ел его, то только черный.

— А ты чего в потемках сидишь? — укутываясь поплотнее в махровую нежность, прохожу к столу, усаживаясь рядом. Руки тянутся к плитке молочного шоколада и отламывают кусочек.

Миша смотрит снисходительно, ведь кто-то вечно кричит «я поправилась, щечки наела», а тут ночью и шоколад. Но мне надо.

Я так волнуюсь.

Ведь именно завтра, то есть сегодня, мы пойдем в театр. Бодя купил билеты, и это очень неожиданно. Вернее, я не ожидала, что такой парень, как он, будет способен на нечто подобное.