Нет, отец никогда меня не бил. Всего однажды достал свой ремень и пригрозил им. Мама лишь однажды шлепнула, даже не помнила за что, но бабушка ей тогда ответила очень строго: «Смотри, руки отвалятся».

— А когда мама ушла? Что было, когда она ушла? — я задала следующий вопрос.

— Я пожелал ей счастливого пути! — грозно сказал отец. — Так все отставить разговорчики. Марш спать. Завтра в школу.

— Понятно, спокойной ночи па, — легко ответила, встала с кровати и подошла к двери. Хотя я вспомнила тот самый день, когда мама сидела на чемоданах возле двери и ждала отца. Она постоянно смотрела на свои наручные, золотые часы, которые подарил ей он… Теперь я знала, что такие дорогие подарки ей делал отец Джексона. Я стояла в сторонке, прижимая плюшевого зайца, как можно крепче к груди, до конца не понимая, что происходило. Она говорила не подходить к ней, сильно нервничала и снова бросила строгий взгляд на часы. А потом она его не дождалась, уехала заграницу. Сначала она говорила, что ей одной проще уехать, так как требовалось разрешение. А потом все так и осталось, разрешение не требовалось, да и звонки стали редкими, затем прекратились вовсе.

— У нас завтра концерт в Альбионе.

— Я вижу тебе совсем не спится. И ты решила не давать спать мне. Я все помню. Сказал, что буду. Значит буду.

С утра настроения не было совсем. Как говорил Дэн: полный отстой. Если вчера я пребывала в легком шоке, то сегодня, осмыслив все и поняв происходящее хотелось лишь одного — разреветься и как можно громче. Затем закутаться в теплое одеяло и провести в кровати двое суток — не меньше. Если честно, не думала, что так можно расклеиться. Чувствовать себя как каучуковый пластилин, который долго мяли в руках.

Самое сложное в этом встать с кровати и пойти в школу. Потом дело пойдет бодрее, особенно, когда читаешь сообщения от Джексона:

«Сегодня в 19.00 Альбионе. Не опаздывай».

Прочитала его смс, воодушевленно уставилась в потолок, сложив руки на груди. Облака за окном в один миг рассеялись, показался луч холодного, солнца.

С самого утра меня посещала мысль, что я хочу увидеться с ним больше, чем выступить в Альбионе.

На генеральной репетиции мы отыграли слабо. По крайней мере, так говорил Джексон, хотя Джексон всегда так говорил. Кажется, он никогда не был доволен. На каждой репетиции ему казалось плохо, слабо, мало. Он докапывался до мелочей. Я чувствовала, как немели мои пальцы, спина уже отваливалась от долгого сидения в одном положении, а впереди еще выступление.

— Джек! — Дэн отложил в сторону барабанные палочки. — Реально, нужен тайм-аут. Уже в горле пересохло. Руки отваливаются.

— Окей. Десять минут не больше, — сказал Джексон, расправил плечи и вышел в коридор. Парни быстро последовали за ним. Я лишь краем глаза видела, как Дэн в темно-синей, слишком свободной футболке проскочил мимо меня.

Дверь на улицу была приоткрыта, парни не закрыли ее, чтобы впустить хоть немного свежего воздуха. Я сидела за роялем, сложив руки на коленях и слышала, как они обсуждали новые компьютерные игры, девчонок, школу и сколько им заплатят после выступления.

— Отыграем клево, нас пригласят на частное мероприятие, там деньжат побольше будет, — сначала я услышала голос Дэна. — Игруху новую куплю. Гранд Авто пятая.

— Крутяк, — отозвался Лео. — Я кроссы за полтос присмотрел на озоне. Родаки бабла совсем не дают, только ругаются постоянно, — высказался Лео. — Тошно слушать.

— А если разойдутся? — переспросил Дэн.

— Да они всю жизнь так, как кошка с собакой. Но, а если по чеснаку, то не хотелось бы.

— Эй, волчок, говорят ты с отцом живешь? Мать ушла от вас…

Я повернула голову и увидела, как на пороге снова появились Дэн с Лео.

— Кто говорит? — я знала ответ на свой вопрос. Катя. Кому я еще рассказывала об этом в школе. Только ей.

— Конь в пальто, — Лео усмехнулся.

— Не груби, — отозвался Джексон и в зале снова наступила тишина.

— Что-то ты так за нее впрягаешься? — Лео нахмурил брови.

— Не твое собачье дело. Ты лучше думай, как не налажать и отыграть суперски.

— Лебедева вон из кожи лезет, а ты впрягаешься за волчонка.

— Плевать хотел на нее, — грубо отозвался Джексон и прошел на сцену.

— Лебедева стерва, — поддержал Дэн. — Хоть и симпотная.

— Симпотная стерва, — Лео расхохотался и хлопнул в ладоши. — Об этом надо написать наш следующий трэк.

Я взглянула на Джексона и внутри все вздрогнуло. Конечно, он обо всем узнает. Про маму, про папу, про все остальное. Это лишь вопрос времени. Как же мне хотелось ему все рассказать. Но я боялась, этот страх сковывал все мое тело.

С минуты на минуту мы должны выйти на сцену. Сидели за кулисами, терпеливо ждали. Дэн открыл пачку скитэлса, подбрасывал разноцветные шарики в воздухе и ловил их ртом. Затем в его руках появилась пачка чипсов, он достал ее из рюкзака. В тишине раздался неприятный хруст. Лео как обычно залип в телефоне. Похоже, предстоящее выступление напрягало только меня. Для всех остальных, это обычные рабочие будни.

Я сжимала край черной футболки с не ярким принтом и думала о том, как бы выступить достойно. Один раз я уже выступала перед публикой, причем перед такой… Одна Лебедева чего стоила. Поэтому тот леденящий страх, который я обычно испытывала он почему-то отсутствовал. Наверное, меня до этого трясло так, что смысла бояться уже не было. Линзы, очки, Левицкая, Катя, а на десерт — встреча с мамой.