– Хотя бы сейчас искренняя. Злая и черная, как мрак, настоящая ты, - раздалось за моей спиной.
– А то притворяешься чистым ангелом, противно смотреть. Уж я то знаю твою сущность.

Я резко встала из-за инструмента, повернувшись к нему. Он стоял прямо передо мной, очень близко. Слишком близко.

– Ты ничего не знаешь обо мне, - гневно отреагировала я на его замечание.

– А вот и нет. Сначала, конечно, ты показалась другой. Но хорошо, что все раскрылось. Ты такая грязная.

– Ненавижу тебя, - прошептала я, с отвращением глядя в бесовские глаза под темной челкой.

– Да слышал сотни раз, придумай что-то новое.

– Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу тебя, Громов!!!

**

POV Полина. Полгода назад

Я стояла за сценой за тяжелыми шторами, нервно выглядывая Захара. Ну где его черти носят?! Мы должны выходить следующие, а его все нет. От страха петь свою песню под инструмент, на котором я не умею играть, доверившись малознакомому человеку, меня пробивает мандраж, как будто я впервые буду смотреть в зал. Чистой воды безумие! Авантюра!

К тому же мы с ним практически не репетировали, он постоянно находил какие-то отговорки, вечно был занят, но для чего-то выучил песню, хотя ему и не нужно было ее петь. Может он все-таки собрался подпевать?

Заглянула в щель из-за кулис, увидела полный зал детей и вожатых, и снова занервничала. Меня слушала самая взыскательная и элегантная публика, а здесь просто подростки, но… именно поэтому еще страшнее. А если у нас не выйдет? Где он, черт возьми?!

Девушка из третьего отряда закончила петь неизвестную песню на английском и поклонилась, весь зал ей зааплодировал. В сотый раз оглянулась, выглядывая высокую фигуру, но его нигде не было. В чем же дело?

– Дальше нас ждет невероятная группа из седьмого отряда, с песней «Барбарикииииии»! – радостно объявил ведущий, шустрый вожатый из четвертого.

Пять мелких девчонок в ярких пестрых костюмах выскочили на сцену, оттеснив меня в угол. Рядом со мной ждали своей очереди другие ребята, особо не переживая, общаясь между собой. Позавидовала их выдержке.

– Девочки и мальчики, сладкие как карамеееельки, а на них большие башмаки… - пели девчушки, при этом прыгая и танцуя. Хвостики прыгали в такт. Такие милые, я не удержалась и улыбнулась.

Стрелки часов шли вперед, и девчушки, закончив номер, пробежали мимо канареечной стайкой, подвинув меня ближе.

– И следующими выступает дуэт из первого отряда, встречаем!!! – заводил публику ведущий.

Занавес снова разъехался в сторону, и я вдруг оказалась на сцене. Одна. В панике я застыла, не зная, что предпринять, ведь у меня не было даже инструмента. Не а капелла же мне петь мою песню. Мною собственноручно написанная песня теперь казалась невероятным девчачьим бредом. Может… Неужели Захар застеснялся ее петь?! Он говорил, что если его засмеют… Нет, нет!

– Давай, - шепнул мне ведущий, убрав микрофон. – Не волнуйся, все получится!

– Подождите, - зашептала я в ответ, округлив глаза. – Я не могу сейчас, можно еще подождать?

– Я вас уже объявил, давай. Где второй участник? Сказали дуэт будет.

– Он не пришел!
– в отчаянии взмолилась я . – Мне не с кем петь!

– Что?

Я развела руками.

Он тоже растерялся, и мы стояли как два дурака на освещенной сцене в полнейшей тишине. Кровь в ушах стучала тяжелым молотом от нахлынувшей паники. Что же делать? Я уже хотела развернуться и трусливо сбежать со сцены, как услышала знакомый голос за спиной.

– Я здесь!

И хотя все пошло совершенно не по плану, выбив меня из колеи, в глубине души я все равно обрадовалась, не смотря на то, что от удивления перестала что-либо соображать.

Повернувшись, уставилась на Олега Сергеевича, который выскочил на сцену с гитарой в руках.

– Простите за задержку, друзья, но теперь мы точно готовы!

– Олег Сергеевич, - зашипела я. – Что вы делаете? Где Захар?

– Я вместо него.

– Но где он?! Что случилось?

– Я…я не знаю. Давай потом, ладно? Пора начинать. – С этими словами он вытащил стул из-за кулис и уселся на него, взглядом приглашая меня подойти к микрофону.

Непослушными ногами я сделала пару шагов вперед, выйдя как сомнамбула на середину сцены.

Олег Сергеевич приготовился и… заиграл на струнах мелодию, которую я напевала Захару, когда объясняла про песню, и мне ничего не оставалось, как начать петь.

Как мне казалось, я пела дрожащим голосом, совершенно не понимая смысла слов, которые произношу, неосознанно абстрагировавшись от битком набитого зала и слепящего глаза света. Голос был словно чужой, как испорченная запись на диктофоне, сердце учащенно билось, в постоянном страхе, что вот-вот и зал засмеется. Кошмар.