– Доказательства есть?

– Да толку, что они есть, Алан. Думаешь, твой тесть допустит, чтобы имя любимой Диночки светилось в криминальной хронике?

Здесь Ян полностью прав. Я слишком поздно понял, в какую паутину попал, согласившись на этот брак.

– Даже, если Руслан даст чистосердечное, что взял из дома деньги и побрякушки по просьбе матери, его просто не примут во внимание. И ещё. Я бы на твоём месте всё-таки не выпускал его пока из дома. На всякий случай.

– Как ты себе это представляешь?

– Молча, – получаю любимый ответ Батурина. – Домашний арест. Точка. И телефон отобрать на время.

У Батурина всё либо просто, либо молча – третьего не бывает. Только дети сейчас не такие как мы. Это мы по первому требованию отца выворачивали карманы. Сейчас это называется – нарушение личных границ.

Хлопаю ладонями по коленям и резко встаю. Это в сказках утро мудренее вечера, а в жизни не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.

Руслан лежит в той же позе. Наушники сброшены на пол. На моё появление сын никак не реагирует. Подхожу и сажусь рядом.

– Так тебе мать звонила? – задаю вопрос, совершенно не надеясь услышать на него ответ.

– Да. Попросила привезти её украшения и деньги, – звучит бесцветным голосом. Рус садится рядом и поджимает по-турецки ноги. Смотрит прямо перед собой в только ему видимую точку

Всё действительно просто, а я наивный осёл.

– Что было потом?

– Ничего. Их у меня отобрали, – сын отвечает не сразу. – Я ведь думал, что ты реально перегнул, что она действительно страдает от горя, хотел ей помочь, а она… – в голосе Руслана сквозит не только разочарование, но и боль, ведь к матери он был привязан. Можно сказать, боготворил. Она была для него идеалом.

Однако этот идеал использовал собственного сына, лишь для того, чтобы только выставить меня в неприглядном свете.

– И что теперь делать? – спрашивает Рус, чувствуя вину за свой поступок.

– Для начала навести порядок в своей комнате. У Надежды до понедельника выходные, а никого постороннего я пускать не буду. Школу придётся пропустить.

– У меня АКРки[1], пап.

– Думаешь черепно-мозговая лучше? Яна может не оказаться рядом.

[1] АКР – административная контрольная работа.

– Я бы никогда не нанесла вред Руслану! – истерично орёт Динара.

Отодвигаю гаджет и держу его на расстоянии. Замечаю жест Батурина, показывающего, чтобы я был аккуратен в выражениях на случай использования записи этого разговора и с другой стороны.

– И, тем не менее, ты это сделала, – отвечаю совершенно спокойным тоном.

Сегодня утром я отослал Виталию Артёмовичу, отцу Динары, парочку нарезок из видеозаписей, так предусмотрительно сделанных Яном. Тесть перезвонил сразу же, и у нас с ним состоялся не самый приятный разговор, в котором я чётко обозначил своё единственное желание, точнее, нежелание оставаться в браке с его дочерью.

Да, я с самого первого дня мечтаю получить свободу, и сейчас у меня есть ужасно уважительная причина для этого. Так пусть родственничек поломает голову, как ускорить процесс, чтобы эти «весёлые картинки» больше никуда не попали.

– Это было подстроено! – моя жена, практически уже бывшая, переходит на визг.

– Хочешь сказать, что и любовника, которого ты… так смачно пробовала на вкус, тебе тоже «организовали»? По многочисленным просьбам, видимо.

Ловлю одобряющий кивок Яна. Друг поднимает вверх большой палец.

– Ты ничего не докажешь, – шипит на меня благоверная, но укусить уже не может. – Отец в порошок тебя сотрёт.

А это уже угроза, и я вижу, как Ян довольно усмехается. Это Батурин тоже «пришьёт» к делу, если понадобится.

– Не сотрёт. А вот на тебя, дорогая, – вкладываю в обращение столько обратного смысла, что оно отражает моё истинное отношение к этой женщине, – уже достаточно материала, чтобы лишить родительских прав. Аморальное поведение рядом с общественным местом, где, между прочим, гуляют несовершеннолетние дети, координация кражи, организация нападения на собственного сына, тоже, кстати, несовершеннолетнего… Дальше перечислять?

– Я тебя ненавижу! – выплёвывает Динара с нескрываемой злостью, отражающей её настоящую сущность, и я буквально чувствую, как через динамики мерзкими парами сочится яд.

– Наши чувства, наконец, взаимны. Если у тебя всё, мне нужно работать, – хочу закончить этот бессмысленный разговор.

– Стой! Я хочу поговорить с сыном! – выпаливает, хватаясь за последнюю соломинку.

– Разговаривай. Никаких препятствий у тебя нет.

– Но ты не пускаешь меня домой! – Динара снова увеличивает частоту звуковых колебаний, приближая их к ультразвуку.