А когда эти две самодовольные персоны обращают на меня свое внимание, я даже немного теряюсь, поэтому сразу подхожу к шкафчикам, чтобы чем-то себя занять. Спелись. Вот как Айдарову это удается? Даже кот, мой высокомерный кот распластался перед ним, как кусок масла на теплом хлебушке. Бесхребетный комок шерсти.

А в следующее мгновение, словно по щелчку пальцев, в памяти всплывает угроза Завгороднего. К горлу тут же подступает горечь тошноты. Неужели этот ублюдок посмел бы тронуть меня или моего кота?

Качаю головой.

Так, прекрати. Весь этот кошмар позади. Нужно стараться сохранять спокойствие. И без того каша в голове.

Вобрав в легкие побольше воздуха, шумно выдыхаю его вместе с остатками плохих мыслей.

— Ты в порядке?

Хрипловатый голос Айдарова застает меня врасплох, и мне едва удается улыбнуться, когда бросаю через плечо:

— Все нормально. Просто голова немного гудит.

Открываю шкафчик и тянусь за чашками, принимаясь педантично расставлять их перед собой, словно для меня жизненно важно повернуть их так, чтобы рисунки расположились симметрично и смотрели в одну сторону.

— Тогда собирайся, отвезу в больницу. Возможно, у тебя сотрясение.

Прищурившись, оборачиваюсь на Айдарова и, столкнувшись с его пристальным мрачным взглядом, тут же смущаюсь, возвращая немного растерянное внимание к несчастным кружкам.

— В этом нет нужды. Я не падала и не ударялась головой.

Вроде. Сейчас все случившееся похоже на сон.

— Твоя коленка говорит об обратном, — продолжает настаивать он.

— Только коленка, — соглашаюсь тихо, правда, в сторону Хакима больше не оборачиваюсь. Так проще. Не видеть его строгое лицо и глаза, которые смотрят так, что даже через затылок я чувствую, как он пытается вскрыть мою черепную коробку и прочесть все, что в ней лежит.

Прочищаю горло и продолжаю более уверенно:

— В остальном я в порядке, а голова гудит от мыслей. Знаешь ли… Не каждый день меня встречает в подъезде ненормальный бывший, — слегка усмехаюсь, но внутри нет ни грамма веселья. Особенно когда я чувствую, как от заботы Айдарова предательски колотится сердце. Стараясь не обращать на это внимания, я отвлекаю себя и, взяв пакет кофе, осторожно насыпаю нужное количество в турку.

Черт. Руки до сих пор трясутся. Отголоски шока от случившегося в подъезде никак не отпускают меня. Поэтому я списываю свою реакцию на подавленное от стресса состояние. Но я стараюсь не подавать вида, когда ставлю турку на газ.

— Он линяет, — бурчу себе под нос, невзначай меняя тему, — а еще может оставить зацепки на твоем дорогом костюме.

Глухая насмешка врезается мне в спину, и я едва не роняю чашку. Айдаров каким-то чудом оказывается рядом и не позволяет этому случиться.

— Сядь. Я сам все сделаю. — Его густой баритон путается в моих волосах и мгновенно вызывает вихрь мурашек, или, быть может, я так реагирую на теплое прикосновение, когда Айдаров решает сам усадить меня за стол.

Кажется, уровень неловкости между нами достигает максимального предела, и это все нехило усложняет. Потому что на этот раз неловкость исходит не только от меня. Я еще ни разу не замечала нечто подобное в Айдарове, и это сбивает с толку. Всегда уверенный в себе, даже когда неправ. Что же ИЗМЕНИЛОСЬ сейчас?

Явно о чем-то размышляя, Хаким еще несколько долгих секунд смотрит на меня каким-то хмурым взглядом. Настолько хмурым, что, кажется, я вижу, как маленькие черти в опасных черных зрачках подливают масло в огонь и устраивают самый настоящий шабаш. Особенно когда Айдаров крайне внимательно смотрит на мою разодранную коленку. Тут же прикрываю ссадину халатом, а уже в следующее мгновение поднимаю голову и метафорически режусь о крепко сжатые мужские челюсти. И не только… Этот прямолинейный взгляд мрачнее ночи с десятками острых, словно лезвия, звезд. Но, судя по всему, свои истинные мысли Хаким предпочитает оставить при себе. А я слишком устала и физически, и морально, чтобы зацепиться за возможность вытянуть хотя бы одну.

— У тебя чай есть?

Внезапно.

И… Это не то, что я ожидала услышать.

— Эм-м, — мешкаю, — да, конечно. Шкафчик справа, третья полка.

Айдаров кивает и отворачивается от меня, однако я успеваю запомнить его напряженное лицо и ходящий ходуном кадык.

Прочищаю горло и скрещиваю на столе подрагивающие пальцы.

— Ты перешел на чай?

— Это не мне, — отвечает сухо, щелкая по чайнику, после чего открывает нужную дверцу шкафа, а я постыдно ловлю себя на мысли, что любуюсь его крепкими мышцами, при каждом движении натягивающими ткань строгого пиджака.

Что-то действительно изменилось. В нем. А может, и во мне. Только вместо того, чтобы искать подвох в его спонтанной смене настроения, я не спеша изучаю Айдарова. Будто в нем появилась какая-то другая сторона. Новая. Которая больше не хочет отталкивать меня. А я не знаю, как на это реагировать. Рядом с ним я привыкла обороняться, Айдаров всегда нападал или представлял угрозу. Только на этот раз он делает все в точности до наоборот. Абсурд. Потому что сейчас я ощущаю себя до смешного защищенной. Но именно это помогает мне хоть немного расслабиться и отвлечься от угнетающих размышлений.