Шрифт:
Он порылся в стопке планшетов и выудил оттуда один — старый, весь в сколах и потёртостях. Удивительно, как он при таком виде ещё работал.
Войнот бросил его мне на колени, а сам, слегка повернув голову в сторону аналитика, принялся расспрашивать его о жертвах. Но я его уже не слышала. С мигающего, то и дело идущего рябью экрана планшета на меня смотрела моя фотография.
«Таис Виэль, дом порицания №143» — значилось в заголовке.
Глава 12. Полёт с препятствиями
«Воспитанник: Таис Виэль»
«Возраст поступления: 3 года»
«Уровень дара: посредственный»
Посредственная… Вот, значит, какая я в глазах окружающих. И вот почему меня не позвали на республиканскую службу. Кому нужен Ткач, дар которого не внушает уважения?
Сухие строчки досье пролетали перед взором замыленной пеленой. Не сразу я поняла, что это слёзы выступили на глазах. Все дети в приюте понимали, что мы для матрон всего лишь обязанность. Неприятная, но престижная. Они же буквально жертвовали собой, беря на себя тяжкое бремя воспитания проклятых.
Но одно дело понимать, другое — чётко это знать. Видеть в стареньком арк-планшете. В безэмоциональном отчёте, в котором уместилась вся моя приютская жизнь.
«Не контактная… своенравная… себе на уме… к работе в коллективе не годная… опасности не представляет», — выхватывала разрозненные куски характеристики.
Ничего нового. Ничего важного.
Я бы и отложила дело, если бы не графа, оказавшаяся почему-то последней в этом длинном списке.
Происхождение. Вместо фамилии биологических родителей тут значился странный символ. Треугольник из трёх переплетающихся спиралей. Все три вершины то и дело меняли цвет, перемешиваясь и являя новый оттенок.
— Кэй, откуда у тебя это? — я перебила Ультио, который в этот момент отчитывался по второй жертве.
— «Серый» подарок, — ответил следователь, с нажимом посмотрев на меня.
Что ж, намёк более чем доходчивый. Те самые братья, которые не забывают помощи, отплатили Войноту, раздобыв дело, что хранилось в сгоревшем архиве приюта.
— Нашла что-то особенное? — тем временем поинтересовался Кэй.
Я бросила взгляд в зеркало заднего вида, где натолкнулась на настороженный взгляд Тио. Он сконфуженно улыбнулся. Видно, понимал: разговор конфиденциальный, и его присутствие тут лишнее.
И если первым порывом было отложить выяснение значения загадочного символа, то в следующее мгновение моя нетерпеливость и желание как можно скорее узнать, кто я, завопили в голове дурниной. Подать мне разгадку здесь и сейчас!
— Тут в графе «Происхождение» странный символ. Я таких не видела, да и разве там не должны быть указаны фамилии родителей? — спросила я, развернув планшет к Кэю и Тио.
В конце концов, если Войнот чего-то мог не помнить, то светлая голова аналитика хранила целый ворох баз данных.
— Ин-нтересно-о-о, — протянул Штроф, подавшись вперёд.
Он отключил фиксаторы и достал карманный арк-планшет. Подсев ближе, принялся зарисовывать треугольник.
— Я пробью картинку по базам СКМП, — пояснял он свои действия, то и дело по-птичьи вытягивая шею, чтобы лучше разглядеть рисунок.
— Со своей стороны могу сказать, что символ знаком, но я хоть убей…
Ох, зря ты это сказал, Войнот, зря! Потому что именно в этот момент в борт маголёта что-то ударило. А потом раздался взрыв.
Бам!
Всё вокруг завертелось в дикой свистопляске, в которой невозможно было понять, что происходит. Под мой непрекращающийся визг и злую ругань Кэя между нашими креслами пролетел Тио. Меня бросило на приборную панель, больно ударившую по рёбрам. Аналитик, получив удар в солнечное сплетение, с глухим охом выдохнул. Его тело окутало слабым всполохом силового поля, которое хоть немного, но смягчило травму.
— Держитесь! — бросил Кэй, пытаясь выровнять маголёт, который всё же завалился в крутой вираж.
Следующий удар попал прямиком под хвост аппарата, придав нашему многострадальному маголёту новый вектор падения. В землю мы врезались буквально кувырком. И всё это время я ощущала себя лягушкой в консервной банке — судорожно держалась за сиденье и приборку, растопырив ноги в разные стороны. Пыталась хоть как-то удержаться. Прав был Тио: надо пристёгиваться!
Хотя, глядя на замершее в болезненной гримасе лицо аналитика, который молча справлялся с перегрузками, можно сказать: ему это не помогло.