— Нет! Подожди!

Но дракон уже улетел.

Я вздохнула.

Так стало горько и тоскливо на душе.

Я задрала голову, наблюдая как Альташ описывает большой круг, а потом снова летит к балкону. Ну да, в конце концов, это его место, и это меня следовало отсюда прогонять, а не ему улетать. Так он, наверное, думает.

Дракон грациозно опустился на парапет, хлопая крыльями, и вытянув шею снова взревел. Его алые глаза сверкали и сияли, когда он смотрел на меня, а потом издал еще один рев, и еще один.

Не шипение. Не фырканье.

Он ревел. Он грозился убить. Он грозился уничтожить.

Я посмотрела на него и прищурилась.

Да как он смеет! Будто я — какая-то левая служанка, которая по ошибке выбежала на балкон.

Я — леди Ледяных гор! И черта с два я испугаюсь приступа гнева этого дракона.

Я откинула со лба рыжие пряди и, побежав к парапету, взобралась на него, устремляя свой взгляд на Альташа.

— Ты думаешь, ты напугал меня?! — заорала я, пытаясь перекричать его рев. — Ты думаешь, ты страшный?! Да ты моего дядюшку в гневе не видел! Я тебя не боюсь!

Дракон замолчал и посмотрел на меня.

— Рычи сколько тебе угодно! — продолжила я. — Но я знаю, что ты полюбил меня! Потому что ты спас меня тогда! Потому что ты приглядывал за мной, хотя и не хотел этого показывать.

Он зашипел, протестуя.

Я набрала в грудь воздуха для нового крика и кинула взгляд вниз, где так же, как и во сне лежала горная долина, текла голубая река и стояли укрытые снегом деревья.

«Прыгай» - прозвучали в моей голове слова из сна.

«Прыгай, Габриэль!»

— Думаешь, тебе плевать на меня? — закричала я. — Думаешь, что никогда не признаешь меня?

Дракон смотрел на меня, сощурив алые глаза, будто пытаясь понять, к чему же я все это веду.

— Я поднимаю ставки, Альташ! Выбор за тобой!

«Прыгай, Габриэль!»

Я глубоко вздохнула, набираясь решимости и оттолкнулась от балкона, увидев перед самым падением, как из дверей своей спальни ко мне бросился Малкольм.

Смешно… Совсем как во сне, только роли поменялись.

Я лечу, протягивая руку и улыбаюсь, а он перекинулся через парапет, до крови прикусив губу. Его рука обвисла, когда он понял, что не сможет ухватить меня.

Совсем как во сне.

Похоже, Альташ сделал свой выбор… Как глупо… Я ведь совершенно не хотела умирать. Во всем виновата глупая гордость и азарт. Да, дядюшка всегда говорил, что они меня погубят.

Я моргнула.

Белая тень взвилась над Малкольмом. Альташ, ревя еще более яростно, чем прежде, сложил крылья и стал пикировать, сверкая злющими глазами. Похоже, я ему совсем надоела, и он решил меня испепелить, не дожидаясь, пока я разобьюсь. Что ж, мудрый выбор.

Но вместо этого, дракон поднырнул под меня, и я мягко приземлилась к нему на спину. Не сориентировавшись сразу, я стала скатываться по его спине, и он резко дернул крылом, чтобы я не упала.

На мгновение Альташ замолчал, а потом новый оглушающий рев огласил всю округу. Может быть, я себе льщу, но могу поклясться, он был чем-то вроде: «Держись, дура!».

Я ухватилась за него так крепко, как только могла, и Альташ взвился ввысь. Ветер хлестал меня по лицу, и, хотя я уже летала на драконе, то чувство, которое я испытывала сейчас ни в какое сравнение не шло с первым разом. Это было удивительно.

Цепляясь за него, я каким-то чудом, смогла проползти ближе к его шее.

— Значит ли это? Что ты поможешь мне сегодня, Альташ? — крикнула я. — Ведь ты же позволил мне себя коснуться.

Дракон недовольно фыркнул, а потом еще раз.

Полагаю, это означает: «Да, черт бы побрал тебя и твой идиотизм».

Когда мы приземлились, Альташ вытянул крыло, чтобы я скатилась по нему, как по горке. Это было очень предусмотрительно с его стороны, потому что я понятия не имела, как с него слезть.

Малкольм все еще стоял на балконе.

На самом деле, я немного боялась посмотреть на него… Как вспомню его лицо, когда я летела вниз, так плакать хочется…

Не представляю, что там творилось у него внутри. Но все же переборов себя, я осторожненько подняла на него взгляд, заправляя за ухо челку.

— А если бы Альташ не стал тебя ловить? — спросил он совершенно без эмоционально.

Ой, лучше бы он кричал.

Его ледяные глаза, даже без намека на проблеск тепла, очень холодно и зло смотрели на меня. Губы были сжаты в тонкую линию, но на них все же был видна кровь, которая выступила, когда он прокусил губу. Снова.

— Ты знаешь, что если бы он не захотел, то бы не стал тебя ловить даже по моему приказу? Даже со мной на спине.

Позади меня предмет нашего разговора фыркнул, мол: «Секретов-то всех не выдавай!».