— Боря... я тебе клянусь, я хочу помочь. Не знаю как, но очень хочу.

— Время покажет. Алекс сказал, что я вел себя как придурок. Ты ведь и правда не знала о моей дочке, поэтому так вышло. Эти гады… — он бросает взгляд на ребят, что стоят рядом с Равским, — стебутся, что Рина на меня совсем не похожа. А по мне, так весьма.

Я вновь смотрю на девочку, улыбаюсь и говорю уклончиво:

— Пока рано судить. Но она очень красивая.

— Знаю. Но стебут меня адово. Особенно твой мудак Алекс. Козлина.

— Он не со зла, я уверена. Ты ведь знаешь, он иногда обижает людей, не задумываясь.

— Я шутил, будто Демьян на него не похож, чтобы отомстить. С учетом вашей истории с тестами ДНК вышло некрасиво. Сейчас вроде как нужно продолжать общаться, а между нами недоговоренность. И она меня тяготит.

— О. Ясно. Я не обиделась, Борь. Просто в тот момент было... страшно. Что вы что-то сделаете, заберете Дёму.

— У меня тоже есть дочка, и я тебя понимаю. Скучаю по ней, представь.

— Это удивительно, — улыбаюсь я и хлопаю его по плечу. — Поздравляю, Боря. Я очень за тебя рада.

— Спасибо. Многое изменилось за эти два года. Мы сами изменились. Взрослеем, наверное? Слушай, есть еще пара фото, которые я бы хотел тебе показать.

Он листает альбом, вновь поворачивает экран. На новой фотографии Алекс. Сидит за ноутбуком, как обычно. Лицо опухшее, губы разбиты, огромные черные синяки под глазами.

Дыхание сбивается, и я делаю шаг назад.

— Он сам тебе не расскажет, не любит об этом говорить. В тот день, когда нас выгоняли из России, несколько гадов в Сиднее поймали Алекса на парковке и побили. Угрожали расправой. Он был в больнице, когда мы покидали страну, и ничего не мог сделать.

Боже, боже, боже.

— Я о таком не просила. — Впиваюсь глазами в фотографию. Картинка предательски плывет, я быстро вытираю слезы. — Черт. Я не просила его бить.

— Он изменился после того дня. Стал намного жестче.

— Я заметила.

— Он вернет все, что забрали. Ты ведь понимаешь? Это дело чести.

Мы вместе переводим взгляды в сторону Сони, которая выходит из дома и спешит к Алексу — тот развлекает сына у бассейна. Алекс улыбается ей и что-то говорит. Шутит, наверное. Няня смеется.

— Вы точно знаете, что делать?

— Да. Но неделька предстоит жаркой.

Спустя час Алекс поднимает на второй этаж сонного Демьяна. Я переодеваю сына в пижамку, после чего ложусь рядом. Поглаживаю нежно, шепчу слова любви, пока малыш засыпает. Наш ритуал, чтобы приснились самые сладкие сны. Его нельзя нарушать ни при каких обстоятельствах.

Алекс закрывает окно, садится у кровати и смотрит на нас. Там праздник внизу, веселье, его друзья и подруги. Там — вся его команда, близкие люди, которым он доверяет как себе.

Равский сидит на полу и наблюдает за тем, как я кормлю нашего сына. А у меня нет сил попросить его уйти. Нет сил соблюдать дистанцию. Нет сил вообще ни на что. Я вдруг чувствую себя слабой и хрупкой, как стеклышко. И отчего-то очень счастливой. Но при этом панически напуганной: что, если мое дикое, как будто неестественное счастье — временное. А вот похмелье после его потери будет настоящим. Его я хлебнула в свое время досыта.

Демьян засыпает, я целую малыша в лоб и иду в ванную. Намыливаю лицо, поскорее хочется смыть яркий макияж. На мне короткое черное платье. Облегающее, чересчур эффектное. Никогда бы не осмелилась надеть такое, если бы рядом не было Алекса. Это платье — как маяк, притягивает внимание.

Смыв тушь, я смотрю в зеркало и вижу Алекса за спиной. Капаю на ладонь немного тоника, протираю лицо. Равский по-прежнему позади — красивый, сексуальный. Следит за мной украдкой, изредка переключая внимание на экран мобильного. Потом убирает его в карман и делает шаг ближе.

Наш ребенок крепко спит. Мир вновь сужается до нас двоих и нашей драмы.

Алекс склоняется и целует в плечо.

Застываю.

Волоски дыбом, и такой сильный трепет внизу живота, что колени слабеют. Теплые губы и влажный язык водят по коже. Я набираю в грудь воздуха, задерживаю дыхание и смотрю на нас в отражении. Смотрю на то, какие мы. И не верю, что это происходит.

Алекс кладет ладони на мою талию. Наши глаза встречаются. Он говорит тихо:

— Я купил тебе подарок сегодня утром.

— Да? Покажешь?

— Дурацкий какой-то. Пиздец дорогой. В плане... я растерялся, малышка. Просто купил самое дорогое, что было в отделе. Давно не делал таких странных, спонтанных покупок. Даже не знаю, понравится ли тебе. Будешь думать, что я совсем псих.

— Алекс...

Я оборачиваюсь, и он смотрит на меня. Его руки опять на моей талии. Я робко поднимаю свои и кладу ему на грудь. Алекс бросает взгляд вниз, потом снова на меня. Сознание плавится.