Гномий самогон из самого пыльного ящика в погребе – плохое успокоительное, но хорошее отупительное. Он пил, глядя на то, как гаснут её глаза, как бледнее лицо, опускаются плечи. Кажется, сначала она думала можно ли сбежать, но быстро поняла, что нет.

Он вызвал вторую бутылку.

Внезапно на её лице появилось презрительное выражение, у него перехватило дыхание и, забыв обо всём, Васил бросился к ней, глупо надеясь его стереть.

Нетерпеливо проведя своими ещё влажными губами по её губам, он ухватил белое лицо ладонями и попробовал лаской убрать увиденное. Как и в прошлый раз получилось отвратительно. На лице девушки появилось выражение: как-нибудь постараюсь его вытерпеть.

Пытаясь не думать о том, что делает, Император отвернулся и потянул за завязки платья. Хоть выкинет его потом. Белая кожа... он поцеловал открывшийся кусочек тела и вдохнул нежный аромат сушёных ягод, добавленных в мыло для запаха. Такой тонкий аромат, что можно уловить лишь чуть ли не уткнувшись носом в кожу. Ему припомнилась большая миска взбитых сливок с земляникой приносимая лично поварихой на день рождения в детстве. Он тогда обожал подобное лакомство.

Прикрыв глаза, он с упоением целовал её кожу. Платье на плече помешало губам, и он стащил его и нижнюю рубашку вниз, провёл щекой по ключицам и замер, напомнив себе кота унюхавшего корень валерианы.

Приподнявшись на локте, Васил посмотрел на самые прекрасные в мире плечи.

Когда-то, ещё в детстве, они с отцом и канцлером побывали в негласной столице живописцев – Таренне. Там в одной из галерей маленький наследник увидел прекрасные мраморные скульптуры обнажённых женщин. То, что создавали мастера из камня, граничило с чудом, и Васил тогда не поверил, что подобные существуют на самом деле. Очень хотелось прикоснуться хотя бы к одной из них, но мальчишке, конечно, не позволили. А щупать статуи тайком он, то ли постеснялся, то ли счёл недостойным наследника Василийской Империи что-то делать исподтишка.

Как заворожённый Васил провёл рукой по груди девушки в своей постели. Её нежно-розовая кожа пылала, как и лицо. Ему окончательно стало до глупого стыдно. Он не имел права к ней так прикасаться. Только человек, которому это действительно дозволено. Не взрослыми и не совестью или наглостью, а ею самой.

Больше всего ему хотелось сейчас украсть это право. Или заслужить?

Сжав зубы, он натянул платье обратно и, позорно уткнувшись в корсет, крепко прижал к себе испуганную девушку.

Худо было и потому что он, наконец, отчётливо вспомнил, как почти десять лет назад горячо любимая невеста застала его в подобной сцене с парой растрёпанных красоток. Она смотрела на него с неверием и таким же брезгливым выражением, как Лорелея сегодня. Всю силу тогдашнего оскорбления юноша не осознал. Тогда... тогда он ещё не отошёл от встречи с отцом, давшим ему почувствовать вкус к беспутной жизни.

И сейчас Васил снова попался в тот же капкан. Ему дали эту девушку только чтобы надёжнее отнять.

«Вот, отец, ты и получил, что хотел, – мысленно уверял он, – Она в моей постели. А я, похоже, буду расплачиваться за это дольше, чем следующие десять лет. Ловушка захлопнулась. Будь ты проклят! Но ты и так давно проклят...»

У любой проблемы есть решение. Утро расставит всё по местам. Пусть даже теперь у него будет жена, которая его боится, презирает и ненавидит. Он так решил. Статус Императрицы всё исправит. Это же самый надежный способ осчастливить женщину.

Дыхание уснувшей Лорелеи немного успокоило Императора.

Он тоже уснул, и ему снилось, что они идут куда-то вместе, хохочут, а она смотрит на него счастливыми глазами.

***

Он проснулся на рассвете, ещё до того, как солнце добежало лучиками до окна спальни. Судя по ровному дыханию девушки, она спала. Васил постарался не шевелиться, чтобы не разбудить её раньше времени, хотя шея и затекла.

Охранные заклинания, отваживающие от комнаты, он вчера снял, а значит, скоро кто-то из слуг сунется проверить, не нужно ли чего с утра государю и повелителю. Он всегда снимал защитные чары, если нужно.

Солнечные лучи, заглянувшие в окно, добрались до лица девушки, и он снова прижался щекой к её корсету в районе живота. Голова после выпитого вчера благодарно пристроилась на ровной, но мягкой поверхности. Потихоньку Васил начал творить противопохмельное заклинание. Только сосредоточенность помогла не отреагировать, когда, проснувшись, она невесомо провела пальчиками по его волосам.

Какое странное начало утра! Следуя правилам Императорского дома он мог позволить себе всё, но не оставить женщину в своей постели до утра. Это автоматически переводило её в статус либо официальной фаворитки, либо жены, если он так поставит дело. Кажется, зарождение этого обычая пришлось на время очередного военного конфликта, и один из его предков решил не тянуть с наследником и сэкономить на свадьбе, а второй наоборот - не пожелал обзаводиться женой, не очухавшись вовремя. Но зная, что это некогда была кровать родителей, его матери, Васил вовсе не водил сюда женщин.