Миг – и над Василом нависал уже не человек, а чёрный зверь с пылающими от ярости и боли глазами.

– И она... ушла, – лапы зверя бессильно опустились.

Он упал на колени, закрыл глаза и беззвучно завыл, расцарапывая морду когтями. Но ничто не могло утолить боль потери.

Ночь равнодушно опустилась на город, не ведая ничьего горя.

Наконец Васил осмелился встать с пола, на который швырнул его отец. Зная, что ещё пожалеет об этом - это же его отец, он осторожно положил руку на чёрное предплечье демона. Его мягкая человеческая ладонь сейчас терялась то ли на лапе, то ли руке чёрного зверя. Истинный облик Повелителя Тьмы был ужасен.

– Я поклялся уничтожить этот город, – в ответ на прикосновение зверь открыл чёрно-карие глаза. – И я…

– Как я выжил? – перебил его Васил.

– Жители этого города здесь ни при чём, – усмехнулся его отец в ответ. – Тебя подобрал тот, кого ты называешь Виктором Смелье. Он позаботился о тебе, нашёл кормилицу, накостылял кому надо, или ещё каким путем урезонил пьяницу-Императора, и скоро вся протрезвевшая компания отправилась в Васил-Карому.

– Тот, кого я называю...

– Этот... не моя печаль. С него и спрос. Но он... пришлый. Из очень дальнего далека, – с затаенной ехидцей, скрывавшей боль, прошептал зверь.

Вот как. Его канцлер даже не эфельманец. Васил искал новый вопрос, чтобы оттянуть неизбежное. Пока он задумался, отец вновь явился в человеческом облике. Уравновешенный человек в чёрном плаще, с волосами, заплетёнными в хитрую косицу, вытащил из рукава тонкий стилет, скорее напоминающий иглу, чем кинжал.

– Возьми осторожно, – протянул он стилет Василу.

Васил взял. Чтобы это ни было, пусть лучше будет у него, чем у разозлённого, так и не успокоившегося глубоко внутри отца.

– Все эти годы я готовился прийти сюда вместе с тобой. Ты обязан принять в моей мести участие.

– Не правда. Не обязан. Каждый из вас сам сделал свой выбор, и только он несёт ответственность за случившееся дальше, – невесело сказал Васил, искренне жалея, что говорит это сейчас.

– У тебя тоже будет возможность сделать выбор, – пообещал ему отец. – Того, кто умрёт первым.

Васил растеряно посмотрел на стилет в своей руке.

– Яд? – нахмурившись, спросил он.

– Почти. Это то, что выпустит болезнь: всего один укол и человек смертельно болен.

– Ясно. А что если я не сделаю этого? – спросил ровным тоном сын... безумного зверя.

– Город обречен. Стилет вынут из ножен и назад не вернётся пока не найдёт свою жертву, - заверил его отец.

Васил смотрел на такое крохотное орудие убийства, которое способно уничтожить жизни населения целого города.

– Впечатляет? – небрежно спросил Повелитель. – Не бойся, достаточно заразить лишь одного человека, а дальше всё пойдёт своим чередом, – демон хладнокровно поигрывал ножнами стилета, вытащенными из рукава.

– Нет. Я не сделаю этого, иначе стану таким же зверем, как ты.

Глаза Повелителя блеснули недоброй насмешкой.

– Станешь. Ты же мой сын. Смотри вниз, я открою перед тобой все двери и окна, уберу стены, крыши и любые препоны. Смотри вниз. Выбирай его или её. Того, кто станет первым и принесёт смерть.

Лежащий внизу город словно приблизился к глазам Императора, и он смог видеть всё до последнего домишки включая дворец неизвестного правителя. Но поверх всего летел образ матери. Такой, какой он видел Императрицу на портретах – всё, что ему от неё осталось. В детстве он пытался разговаривать с портретами и представлял, что мама отвечает. Особенно часто говорил с тем, что висит в кабинете.

Стилет закрутился в руке Васила. Императору приходилось убивать и не раз. Смерти тех, кого убивали по его приказу, тоже были на его совести.

Жизнь его матери и жизнь всех этих людей... то, что нельзя исправить.

Или нельзя будет исправить.

«– Отпустите?» - прошелестело в памяти.

«Отпущу. Теперь непременно отпущу. Больше ошибки не повторится», – подумал Васил.

Отец подошёл к нему и протянул руку к стилету.

– Всё равно будет так, как хочу я.

– Нет. Не будет, – Васил оторвался от созерцания подсвеченного вечерними огнями города и, решив всё для себя, сильнее сжал в пальцах тонкий кинжал и резанул им по своей левой ладони.

ГЛАВА 12. Обо мне, мечах и эльфах

Моя явная несостоятельность, как бойца, бросилась в глаза учителю по Боевой магии в первый же день.

В первом семестре первого курса проходили бой на мечах. Сочетание применения боевой магии и прохладного оружия было одной из основ обучения на факультете. Железяки нам выдавали из казённого имущества на время учёбы и только на занятиях. Кто б первокурсникам сразу разрешил с оружием по Академии носиться? Только тем, кто умел им пользоваться, не зарывался и прошёл проверку на безопасность, а таких мало оказалось – в основном новенькие срезались на незарывании.