Евгений на всякий случай сверился с табло. Бегущая строка подтвердила слова металлизированного голоса.

«Я думаю, молодчика подослал Человека Мэра»

— Действительно?

«Вряд ли он способен полагаться на кого-то одного. Особенно если это не его непосредственный подчинённый»

— Верно.

«Зачем ему тогда мы? Проверять и перепроверять?»

— Крипта находится вне их «плоскости». Она слегка выбивается из Чернокаменска, оставаясь неотъемлемой его частью. Для таких вещей и нанимают Аспектов.

«Так ты работаешь не на халяву! Я-то думал…»

— Разумеется, не на «халяву».

«А на что, если не секрет? Сердцебиение девственницы? Голос невинного? Истинное имя?»

— Ты всегда такой смешной?

— Станция «Крипта», — проинформировал металлизированный голос.

Евгений встал, опираясь на поручень. На всякий случай обернулся — посмотреть, кто ещё выходит. Но вагон был пуст, если не считать лёгкого запаха формальдегида.

— Осторожно, двери открываются. Станция «Крипта».

Створки разъехались, и носитель с облегчением шагнул на волю. В кои-то веки поезд отстоял положенное время, прежде чем щёлкнуть дверями и убраться восвояси. Оставив его наедине с Криптой…

Двухмерная офисность чернокаменского метро осталась позади. Теперь, когда поезд ушёл, на станции воцарился цимбаловый перезвон ледяных капель, едва ощутимый гул живой земли и стеклистое шуршание электричества в рельсах.

Крипта была чертогом титана, склёпанным из грубого ершистого камня. Блёклая известняковая плоть поблёскивала от газовых факелов, установленных в держатели из ржавого железа, сочась чем-то склизким, слюнно-слюдяным. Безумие булыжников на полу, впрочем, довели электронапильником до чего-то терпимого, иначе спотыкаться бы здесь пришлось через шаг. Теперь главное не поскользнуться…

Евгений, плетясь как умная корова на льду, взглянул вверх и не разглядел потолка. Пусть местные светильники и были до дрожи аутентичны, но их слабосильное свечение ничуть не разгоняло холод и мрак — лишь безвольно отмахивалось.

От остановки метрах в трёх возникал спуск вниз с неравномерными ступеньками, идти по которым как обычно, по инерции, грозило шишками, синяками и свёрнутой шеей. Лестница вела в тоннель, освещённый лишь зыбким, как точка мелом, светом в конце. Преодолев следующую лестницу, которая вела уже вверх, Евгений чуть не ударился затылком о низкий потолок. Восторг и недоумение! Лестница привела к новому тоннелю, на сей раз более-менее освещённому. Под тусклым взором факелов стало очевидно, что рубленые стены задыхаются от влаги, переливаясь мутью, льдом и диким перламутром, который одним своим видом разъедал кожу. Нередко серая вода ручьями стекала меж камней, обращаясь в сизые сосульки.

«Мы что, под Каменёвкой?»

К потолку было страшно прикасаться, и Евгений с каждым шагом пригибался чуть сильнее. От холода и неудобной позиции шея грозила окостенеть, либо зайтись болезненным хрустом. Но потолок взмывал миллиметр за миллиметром, точно рябь на поверхности озера. Вскоре носитель поймёт, что это не потолок уходит вверх, а пол — вниз. Единственный путь из станции «Крипта» вёл ещё глубже под землю.

«Что такое Крипта, Искатель? Не увиливай!»

— Единственная станция в Чернокаменске без выхода на поверхность.

«Что?! Какой в ней смысл?»

— Когда Крипта не была станцией — археологический. В девяностых на месте раскопок образовался стихийный рынок для туристов и любителей острых ощущений. Так и повелось. Удивительно, что ты не знал.

«Только это, бать твою, удивительно? Куда я иду?!»

— В один из здешних магазинов. Не знаю, как он сейчас называется… Когда увижу, сообщу.

Тоннель естественно и незаметно перетёк в некое помещение. Камень сменился щебёнкой вперемешку с чёрствой землёй. От пола до мрака наверху чернели в этих стенах ниши для гробов — глубокие, прямоугольные… незаполненные. Пустые орбиты многоглазого чудовища. Аллея ветхих, разрыхлённых серым лишайником колонн вела влево и тут же спотыкалась об древний обвал. В подёрнутых словно костной мукой обломках проглядывался каменный алтарь, застывший на полпути к падению на пол. Ветвистая трещина раскалывала святилище на тысячу мелких островков. Своеобразными маячками торчали из неё свечки. Вглядевшись, Евгений не сдержал улыбки. Красные, с завитушками, такие продают в супермаркетах для украшения тортов на день рождения. Их умирающего света хватало, чтобы осветить ближайшую нишу, в паутинной вуали которой угадывалась изъеденная влагой фреска с какой-то библейской сценкой.

И старушка. Носитель вздрогнул от неожиданности. На основании повалившейся колонны, как на пеньке, всё это время сидела пожилая женщина в пасмурном платке. Прижав руки к груди и склонив голову перед алтарём, она безмолвствовала. Единственным признаком жизни, который подавала молельщица, было похрустывание пакета с полотенцем, заблаговременно постеленный на каменный пенёк.

«А пакет ведь тоже из супермаркета…», подумалось Евгению. Отыскав глазами выход, он поспешил оставить бабушку наедине.

Далее тянулись сотни метров более-менее освещённых катакомб. Идти всегда нужно было безальтернативно вперёд, хотя чем дальше, тем чаще стали подворачиваться боковые проходы. Кривые, кусачие и тесные — в некоторых преспокойно могла застрять даже самая хрупкая девушка. Вход в каждый такой тоннель точно маркер в детской тетрадке перечёркивала полицейская лента.

«Куда они ведут, Искатель?»

— Не знаю. Никто не знает. Оттуда не возвращаются. Даже диггеры предпочитают не травить байки об этих ходах.