— На возвращение других кораблей времени потребуется гораздо больше, — возразил я.

— А я что? — усмехнулся Окунев.

Подражая Тропинину он завернул в лепешку кусок мяса с зеленью и откусил.

— Разве против? — жуя продолжил капитан. — Я только рад буду ещё разок на «Онисиме» выйти.

— У нас есть баркас, — предложил Кузьма.

Новенький баркас мы держали для местных сообщений. Но отправлять в такую даль судно без палубы (лишь на носу и корме были устроены небольшие закрытые «чердаки») я бы не решился. Да и оставлять город совсем без плавсредств не хотелось бы.

— Тысяча с лишком верст, — словно прочитав мои мысли, возразил Тропинин.

— Сдюжит и тысячу, — Березин отмахнулся. — Крепенький он. На нём хоть куда.

— И сколько туда народу поместится? — не отставал Лёшка. — Человек двадцать?

— Можно и сорок вместить, мудрёнть, — сказал корабельщик. — Дело-то не хитрое.

Он пожал плечами и принялся освобождать кусок рыбы от кости.

— Так ведь нам не на тот бережок прокатиться, — сказал я. — Припас нужно взять, оружие. Неизвестно, кто нас там встретит? Может, испанцы раньше успели.

— И что, с гишпанцами будешь драться, мудрёнть? — не поверил Березин.

— Дело-то нехитрое, — чуть ли не хором произнесли мы с Тропининвм.

Все рассмеялись. Но на самом деле Березин сомневался не зря. Испанцы, конечно, были уже не те, что лет сто тому назад. То есть, белого человека, скажем, не резали сразу, если он не мог прочестьAve Maria, Pater noster или хотя бы Credo. Но и на дружескую пирушку нам рассчитывать не стоило.

— Завтра перегонишь «Онисима» к верфи, вытащим на берег, посмотрим, — сказал Березин Окуневу. — Тогда и скажу точно, сколько чего потребуется.

— Лады.

На том и порешили.

Немедленно выйти, конечно, не получилось. Дело вышло куда серьезнее, чем предполагал даже Окунев. Наши корабельщики только в затылках чесали, осматривая изъеденную обшивку, проржавевший крепёж и гнилые шпангоуты. Но, вздохнув, в который раз взялись латать легенду фронтира. На помощь им отправилась чуть ли не половина города. Побросали достройку домов, огородничество, рыбалку, торговлю с индейцами. Окунев суетился больше всех, бегая вокруг корабля, как наседка. Раньше капитан ничего не хотел слушать о списании ветерана, обижался, когда речь заходила о замене, и вот теперь его упрямство вознаградилось.

— Прав я был, послужит ещё кораблик! — довольно бормотал Окунев.

— Послужит, мудрёнть, — соглашался Березин. — Если по уму всё делать. Нужны блоки, медные шкивы, пакля, смола, скобы, гвозди. А так, чего ж, дело-то нехитрое.

Моя спина вновь расплачивалась за срочность. Таясь от Тропинина я завозил на верфь нужное снаряжение. Зато с народом проблем не возникло. Людей даже пришлось отбирать из многочисленных охотников. Засиделись парни на одном месте, застоялась кровушка молодецкая.

Тропинин, понятно, решил идти в Калифорнию одним из первых. Тем более и узнал он о походе раньше других. К кирпичному производству Лёшка охладел также быстро, как до этого им загорелся.

— Там всё на мази, — заверил он. — Кирпичи пекутся как горячие пирожки. Знай, укладывай. А для меня высадка в Калифорнии — это мечта.

— Я думал, твоя мечта — Индия., — не без сарказма заметил я.

— Дай только срок, доберёмся и до Индии.

Затем на корабль попросился Расстрига. Его бригада возвела больше половины наших построек, и терять такого прораба совсем не хотелось. Но, с другой стороны, и отказывать нужным людям в их маленьких просьбах я не привык.

— Ребята справятся сами, — успокоил меня Расстрига. — А мне уж больно любопытно поглядеть на далёкие дали. Для того ведь и пошёл сюда.

А когда в поход засобирался Комков, у меня опустились руки.

— Ну, хоть ты-то останься! — взмолился я. — Кому-то надо за всем присматривать.

— Нет уж, — ухмыльнулся Комков. — Вместе из Охотска выходили, вместе до конца дойдём. Там ведь он, твой край света? Вот посмотрю что да как, помогу обустроиться, тогда и вернусь.

В общем, люди набивались в старенький галиот, как в утренний автобус. Зато это были лучшие люди, можно сказать, гвардия нашего завоевания. Разумеется, Анчо, Чиж, Тёма и Ватагин даже не спрашивали разрешения, а просто собирали вещи и грузились на обновленный кораблик. Из старых туземных соратников в городе решил остаться только Ты Налей с дюжиной коряков. На их плечи и легла теперь оборона Виктории.

Наконец, ближе к концу лета всё было готово к отплытию. Мне вдруг захотелось произнести пламенную речь, объявить о великом походе, что даст начало новой эре в освоении земель. Но промышленникам было плевать на речи, а туземцы тем более не нуждались в дешёвом политическом пафосе.

Так что речь пришлось прочесть про себя, точно молитву перед сном. И представить бурные и продолжительные аплодисменты. Наступил очередной момент истины. Мы столбили южные рубежи колоний. Земли, за которые наверняка предстоит сражаться со многими претендентами.