Сэт рывком сдёрнул рубаху. Пожалел, когда рана заныла. Схватился за бок, глухо рыкнув от боли.

Проклятая девчонка. Одни неприятности от неё. Ночь ушла на поиски. Всё без толку. Князь устал за бессонную ночь. Свежая рана беспокоила его, но не так сильно, как поступок медведя. Князь принял его в своём доме, разделил с ним хлеб, а он чем ему отплатил? Выкрал жену.

Сэт отказывался признавать даже себе, что боль его залегла намного глубже ущемлённой гордости.

Князь потёр лицо. В комнате пахло душистыми травами. Он отбросил окровавленные повязки на стол и заметил вазу с цветами. Как вчера не заметил?

«Кайра…»

— Я сорочку твою нашёл.

Кайра с непониманием посмотрела на медведя заспанными глазами. Она не сообразила, где находится и как здесь оказалась. Кругом лес, напротив сын медвежьего князя, она лежит под меховым плащом возле костра. Тепло, мягко, спокойно… Так это же он её украл! Кайра вспомнила, как ночью в болоте купалась и в руки спасителя выпрыгнула, в чём мать родила. Краснея, лисица натянула на себя меховой плащ, которым медвежий княжич укрыл её ночью, чтобы не замёрзла. Она не помнила, как заснула, но Визэр донёс её до лагеря и уложил ближе к костру. Поглядывая на медведя, Кайра попыталась дотянуться до сорочки и удержать плащ на себе, чтобы не светить голым телом. Она чувствовала себя скверно, но медведь никак не комментировал её внешний вид и деланно занимался разделкой туши дикой утки.

— Далеко не ходи.

Кайра поёжилась внутренне, услышав наставление медведя. Она отошла от костра, остановилась, когда густые заросли скрыли её с глаз мужчины, и переоделась в сорочку. После купания в болоте не осталась ни следа на её теле — только розовая кувшинка затерялась в волосах. Чары болотника. И угораздило же её попасть в зачарованную топь!

Когда Кайра вернулась к костру, Визэр соорудил вертел, повесил его над костром; над огнём жарилась дичь. Лисица вспомнила, как вечером медведь стругал ветки — делал стрелы, чтобы утром они не остались голодными. Много ли им дали в дорогу росомахи? Медведю на скромный перекус.

Визэр поднял взгляд, заметил в руках княжны кувшинку.

— Подарок болотника. Больно ты ему понравилась, — усмехнулся медведь. — Выбрось, а то расценит, как согласие на брак. У него здесь кругом такие ловушки расставлены. Лягушки не квакают, тиной не несёт, а девиц в его силки так и манит. Попадёшь одна — считай, пропала

Кайра постелила плащ медведя на земле, села на тёплую шкуру. Она не поблагодарила Визэра за спасение — считала, что расплатилась с ним заведомо, когда он её из княжества выкрал. И он ещё должен остался.

— Не отходи от меня.

Кайра посмотрела на медведя. Снова серьёзный.

— Не хочешь погибнуть в лесу — не отходи. Обещаю, что верну тебя князю, если пожелаешь.

— Желаю.

— Позже. Не сейчас.

Кайра не понимала, чем «сейчас» отличается от «позже». Уж не после утренней трапезы он собирался отправиться в путь в Стронгхолд. Значит, было что-то на уме у медвежьего княжича. Какая-то причина, по которой он думал, что лисица изменит решение и не пожелает возвращаться к росомашьему князю. Или же он выбора ей не даст? Сделает что-то, а потом у неё право отказаться будет лишь для видимости, а на самом деле и права-то нет? Как было с князем.

Кайра подняла взгляд на медведя. Она не присматривалась к послам в Стронгхолде. Лицо Визэра отметилось в её памяти высокими скулами и чёрными густыми волосами, которые княжич не подбирал в хвост, как подобает молодому медведю, но что-то в нём изменилось… Бородку сбрил!

— Ты…

Визэр посмотрел на лису, пытаясь понять, что её так заинтересовало и удивило. Кайра не ответила; он догадался сам.

— Ах, это, — он потёр гладкий подбородок, усмехнулся. — Блотнику надо отдать что-то взамен за девицу, чтобы он её не преследовал.

У каждого племени борода у мужчины или усы — имела своё значение. В роду лисиц бороду принято носить лишь мудрецам и пожилым мужам, чей рыжий хвост тронула седина. Борода — признак мудрости. У росомах бороду носили бояре и купцы, считалось, что борода сулит им несметное богатство. Чем она гуще и ухоженней — тем богаче купец. У медведей бороду носили воины, и для них она была символом силы, которую они брали от прославленного медвежьего рода.

«Дорогая плата».

Но для того, кто вскоре лишится головы за оскорбление росомахи — есть ли дело до ценности бороды?

Кайра запомнила княжича рослым мужчиной — ровесником Сэта, но, смотря на него с чисто выбритым лицом, понимала, что ошиблась в суждениях. Перед ней сидел черноволосый юноша, которому минуло чуть больше двадцати зим. Глаза цвета верескового мёда, тёплые, живые, с лёгким озорством. Как она могла принять его за взрослого мужчину? Не иначе как колдовство эти бороды!

— Что?

Кайра осознала, что Визэр заметил её взгляд и отвернулась.

— Теперь люб стал? — беззлобно потешался княжич.