Она услышала всплеск. Что-то подхватило её под руки, рывком потянуло вниз. Кайра испуганно закричала, позвала на помощь, зная, что никто не придёт, замолила зверя спасти её, не бросить в беде, отвадить от неё смерть и болотного духа, который уже готовил для неё постель из ила и подушку из камыша.

— Руку давай!

Кайра схватилась за протянутую ладонь, вцепилась в неё пальцами. Визэр потянул её из воды, вытащил голое тело, облепленное жижей и грязью из болота. Не досталась невеста болотному князю. Не погибла мучительной смертью, примерив невестин наряд.

— Говорил же, что заблудишься.

Медведь тяжело дышал. Не иначе как гнался за ней по всему лесу. Медведи были ловкими и быстрыми, когда требовала ситуация, несмотря на то, что медведей всегда прозывали неуклюжими и косолапыми; неповоротливыми за их размер и повадки. Он прижимал девушку к себе и не спешил вставать с земли. Кайра лежала у него на груди вся промокшая и напуганная до дрожи, щекотала нос непослушными прядями. Розовые кувшинки распустились на берегу, где остался мокрый след от борьбы княжны за жизнь.

На болоте вздулся и лопнул жирный пузырь. На кочку что-то прыгнуло, похожее на здоровенную жабу, но у этой жабы от жабы были разве что задние лапки и хвост головастика, всё остальное принадлежало человеку с густой зелёной бородкой, украшенной тиной, ряской и красовлаской; на голове — шапка из водокраса и перо из камыша. Болотный дух смотрел на них, улыбался пастью, полной острых жёлтых зубов, и заманивал рукой.

Визэр подобрался, спрятал девушку за спину.

— Эй, прохиндей проклятый! — ругался дух на медведя. — Ты зачем чужую невесту украл?

— Моя она, дух болот.

— А чаво не следил, коль твоя? Чаво она ко мне в болото впрыгнула, в платье подвенечное нарядилась? Уже на постель ложилась, када ты появился!

— По незнанию она, бать. Не серчай.

— По незнанию, — передразнил дух, глядя на медведя. — Забирай, покеда я не передумал.

Медведь поклонился, как должно кланяться родному отцу, поблагодарил водяного духа. Дух побурчал, замахнулся посохом на мужчину, плюнул в воду, но сменил гнев на милость, любуясь девушкой.

— Хороша рыжица. Жаль, не утопла!

Визэр подхватил девушку на руки. Кайра тряслась от холода и страха, не думая, что вновь оказалась в руках своего похитителя. Сейчас она чувствовала в княжиче спасителя, который оградил её от смерти, и хотела как можно дальше оказаться от злополучного болота и духа.

— Вертайся, как передумаешь, красавица!

Кричал им вслед водяной дух.

— Эк, такую бабу упустил!

Квакнул болотник, с досады хлопнул по мутной воде и прыгнул под кочку.

***

Молва о гостеприимстве росомах опережает отъезд гостей, да и как не опережать, когда истинное гостеприимство северного народа познаётся в цепях?

— Говори, куда княжну увезли.

Пленник взвился в цепях, завыл зверем от боли.

— Говори!

Мужчина молчал. Ночь прошла для него в пытках, а когда сам князь пожаловал в темницу, молчаливый пленник вдруг поднял глаза, залитые кровью, хрипло засмеялся.

— Не нашли.

Предатель говорил за них. Он слышал, как собратья собирались на поиски девушки; слышал, что сам князь, несмотря на полученную рану, взобрался в седло и возглавил погоню за лисьей княжной, да только в этот раз не вышло отыскать её след. Княжна как в воду канула, ни следа, ни духа. Пустили за всадником псов и лучших следопытов, но ни запаха не нашли, ни одного рыжего волоса с её головы, ни следов от копыт. Ничего. Совершенно ничего. Пленник был уверен. Нашли бы девушку — он бы здесь живым не висел, а отправился бы на ближайший сук со вспоротым горлом и кишками наружу, как поступали с предателями рода. Но нет, висит здесь, болтается на цепях, ждёт своей участи, потому что нужен.

— Сдалась тебе эта баба, князь, — мужчина тяжело выдохнул, когда цепи натянули. Вывернутые суставы заныли с новой силой. — Сам от неё носом воротил, на рабынь бросался, чтобы Линн свою забыть, а теперь что? Сцапали девку за тебя — взвился и волком завыл, а?

Сэт подошёл ближе. Он не хромал, но шёл медленнее обычного.

— Никак рана болит, государь? — насмехался пленник.

Тюремщик натянул цепи, чтобы приструнить пленника, но по приказу князя не стал усердствовать и затыкать болтуну поганый рот.

— Сильно я тебя? Ничего. Выживешь. Всегда выживал, а шрамы — гордость мужчины.

Рука князя оказалась на горле бывшего брата. Сэт внимательно всматривался в его лицо, будто пытался разглядеть в нём что-то знакомое. Лицо брата, а взгляд — заклятого врага. Как он этого раньше не заметил? Пригрел змею на груди, приласкал, с собственной руки кормил, бок о бок с ним на поле сражался, а не заметил взгляда.

Пленник не испугался.

— Люба она тебе? — спросил пленник. — Нет. Не люба. И нужна тебе эта девка, что кобыле пятое копыто в крупе, да честь твою и гордость задели. «Что твоё — то твоё», да, князь?