Визэр смотрел и не мог понять.

Сэт разил мечом невидимого противника. В каждом его шаге ощущалась угасающая сила великого воина, который некогда навевал страх на другие княжества. Навевал на самого Визэра, который проиграл князю в поединке ещё до его начала. Рана, давно ставшая грубым шрамом, заныла и заколола, словно на острие меча князь росомах вновь нёс ему смертельный удар. Но то был мужчина из его воспоминаний. Крепкий духом и телом воин, который никогда и никому не проигрывал. Тот воин не мог выпустить меч из руки, а этот — мог.

Меч выскользнул из руки князя, словно Сэт не знал, как правильно сжимать рукоять, и потонул в снегу. Визэр подождал, пока Сэт, отдышавшись, примет действительность, в которой сила его духа продолжает угасать, и поднимет меч. Он не хотел показывать князю, что видел его слабость и как тот выронил меч из руки. Это слишком унизительно для славного воина, каким он был. Шанс уязвить чужую гордость показался Визэру дурным.

— Может, вместо сотрясания воздуха попробуешь победить меня? — предложил Визэр, ступая на снег.

Сэт бросил на него взгляд через плечо, и княжич медведей усмехнулся ему.

— А не боишься, что в этот раз я тебя всё же убью? — в словах росомахи не было настоящей угрозы, и не было ни той злости, ни той обиды ущемлённой гордости, которые он носил бы годами в ожидании настоящего отмщения дерзнувшему ему мальчишке. Визэр подумал, что Сэт догадался, что он видел как выронил меч, и принял это как знак если не дружбы, то взаимного уважения и поступком чести.

— А ты попробуй, — с той же широкой улыбкой парировал Визэр, оголяя меч, и стал в боевую стойку напротив.

Сэт усмехнулся и обернулся, принимая вызов. Взревев, князь росомах кинулся в бой, и мечи запели, встречаясь друг с другом. Визэр чувствовал, что росомаха не так ловок и быстр, как раньше, но как каждым своим ударом испытывал его, пытаясь понять, что изменилось за прошедшие годы. В слабость из-за старости он не верил. Здесь было что-то иное, и княжич хотел докопаться до правды.

Воины, достойные друг друга, сходились в поединке снова и снова. Они забавлялись, не заметив, как в один момент желание победы и поединок превратился в едва ли не потасовку двух лучших друзей. Не заметили, как на лицах появились улыбки, как смех стал чем-то простым и естественным в тон взаимному подтруниванию. И уж точно не заметили, как вслед за одним наблюдателем прибавилось ещё любопытных глаз.

Кайра держалась в стороне от Визэра и Сэта с тех пор, как ступила на земли Скогенбруна. Все мысли княжны, как она себя убеждала, занимала грядущая битва и благополучие её народа. Но мысли то и дело возвращались к прошлому, и она не заметила как сама остановилась на балконе, и как стала наблюдать за поединком двух таких разных, но определённо сильных духом мужчин. Она неосознанно теребила янтарное ожерелье на шее, не помня даже как оно показалось из-под одежды, когда так долго и старательно прятала его у самого сердца.

В последний раз она наблюдала за поединком медведя и росомахи пять лет назад. Они бились насмерть за право обладать ей, и с каждым ударом сердце княжны на мгновение замирало. Она вновь чувствовала себя той беспомощной девчонкой, которая боялась за жизнь каждого из них, и чей крик едва не стоил одному из воинов жизни. Заметив их во дворе дворца князя, она испугалась, и сама шагнула к краю, собираясь уже крикнуть, как слова застряли в горле. Она ещё помнила, чем обернулось её вмешательство в прошлый раз, а то, что она видела сейчас, — это не бой за её честь и свободу. Скорей всего мужчины даже не думали о ней, так отчего же она думает о них? Отчего не может отвести взгляда и уйти?

— Не бойся. Они не поубивают друг друга, — с улыбкой молвила Лаогера, и Кайра встрепенулась. Появление медведицы застало её врасплох, и она оглянулась.

Лаогера улыбнулась ей и подошла ближе. Теперь они обе смотрели на поединок, но каждая видела в нём что-то своё.

— Не было ни дня, чтобы он не вспоминал о тебе, — вновь заговорила медведица, и Кайра хмыкнула, словно не верила сказанным медведицей словам. Так было проще отказаться от прошлого и настоящего. От себя самой, чтобы не думать о ноющем сердце и пустоте внутри себя. — Мне всегда было любопытно, как выглядит лисья княжна, — продолжила беззаботно говорить Лаогера, облокотившись на парапет балкона. Теперь она стояла боком к лисе и смотрела куда-то в сторону гор Стронгхолда — далеко на север. — Но всё, что я знала, это лишь прядка ярких огненно-рыжих волос, что он носил под рубахой. И три красные бусины… — на последних словах Лаогера усмехнулась. — Я ведь их значение поняла только в лагере лисов… во время вашего обряда, — медведица посмотрела на Кайру, словно ожидала, что та что-то скажет или как-то выдаст себя. Но Кайра молчала, смотрела перед собой на поединок двух мужчин. — Невеста зверя… Это так у вас называется, да? — Лаогера вновь отвела взгляд. — Он победил тогда ещё до того, как сошелся в поединке с князем росомах.

Кайра продолжала молчать, но медведице это не мешало.

— И я видела страх, с которым ты смотрела на меня до этого дня, — медведица позволила себе лёгкую усмешку, а Кайра крепче сжала в руке янтарь ожерелья. Биение сердца заглушало мир, и она задышала беспокойно и чаще. Эта медведица видела слишком много. — Но больше не смотришь… Узнала правду?

Кайра не могла этого отрицать. В тот день, увидев рядом с Визэром медведицу и мальчика, сильно похожего на него, она почувствовала в Лаогере не столько соперницу и воровку её личного счастья, сколько женщину, которая смогла отринуть все страхи и найти для себя счастье рядом с достойным мужчиной. И видела себя на её месте — то, что могло бы случиться, если бы она не выбрала княжество и Тельконтара вместо Визэра.