— А можно… можно мне посмотреть? — осторожно спросил Алед, ненадолго забывшись, и лишь по взгляду Гришко понял, что сказал какую-то глупость. Он понурил голову и негромко попросил прощения.

— Можно, матушка? — Дехтир оглянулся на лисицу.

Та ответила не сразу, но, выпрямившись, явно задумалась над словами сына. Она отошла от очага, перекинулась парой слов с лисами — так тихо, что росомахи и не расслышали, хотя понимали, о чём идёт речь. То, что она сказала после, удивило каждого из них. Лисица обернулась, а потом улыбнулась, жестом приглашая мальчика пойти с ними. Сэт не возражал, лишь кивнул Аледу, когда тот глянул на него в поисках одобрения.

Алед в нерешительности замялся.

— Ну? Чего замер? — подтолкнул его в бок Григор. — Сам же хотел посмотреть.

Княжич неуверенно кивнул и пошёл вслед за лисами, чувствуя на себе взгляд отца. В нём не было ни тревоги, ни опасений, и это внушала ему немного уверенности. Может, лисы им действительно не враги?

— Доброй вам ночи, — бросила на прощание лисица, и полог шатра опустился за ней, вновь отрезав росомах от целого мира.

Григор забрался на лежанку, подтянул ближе плошку, да взялся за еду, в спешке обжигая губы. В молчании Сэт продолжал пить отвар и делить трапезу с братьями, но общее настроение лишь ещё больше злило Крута. Он и не думал притрагиваться ни к еде, ни к питью.

— Потравить нас вздумали! — закричал он, и не думая сдерживать свой гнев. Боярин ударил котелок и тот опрокинулся на землю, рассыпая по полу остатки пищи.

— Зачем ты так, Крут? — Гришко встал с места, да потянулся поправлять котелок, чтобы больше ничего не пропало. — Мы все в одной лодке. Ты бунтуешь — нам не сдобровать.

— Отраву жрать не буду, — возразил он.

— Мог и не жрать, — пожал плечами Григор, не отвлекаясь от трапезы. — Опрокидывать зачем?

Крут навис над ним тёмной тучей, замахнулся кулаком. Григор, казалось, и не замечал этой угрозы. Гришко резво встал между ними, раскинув руки, чтобы не случилось непоправимое.

— Довольно! — голос Сэта осадил обоих, пресекая драку ещё на корню. — Как свора псов. Сядь на место, Крут. Лисы нам не враги. Если так хочешь чьей-то крови — то побереги свою жажду до последнего боя. Там Зверь рассудит.

— Ты, кажется, забыл, как сам нас привёл к воротам Лисбора и отдал приказ жечь его до тех пор, пока мы не возьмём княжество. Забыл, чья кровь на твоих руках… Думаешь, что я один тут с чёрной душой? — Крут смотрел на князя и ждал, что тот ему ответ. — Мы все здесь для них враги и убийцы. Покорностью этого не изменить.

Крут переводил взгляд с брата на брата, ожидая поддержки от кого-то из них, но понимал, что никто не разделяет его желания биться. Чувствуя себя бесконечно правым, он отошёл от братьев, сел в угол и теперь следил за росомахами с таким же подозрением, как и за Вейлих, ожидая предательства от всех сразу.

Сколько лет прошло с тех пор, как он в последний раз переступал порог Скогенбруна? Визэр чувствовал себя чужаком и преступником, который посмел, вопреки предостережению князя, приблизиться к запретным вратам. Придержав коня, он смотрел на резные ворота, всматривался в лик медведя и в следы от опасных когтей. Волки не смогли взять медвежью крепость, но с того времени, как война прокатилась по землям энайдов, эти врата больше не встречали гостей с распростёртыми объятиями и медвежьим добрым гостеприимством. Это осталось в прошлом. Гостей тщательно рассматривали с дозорных башен, спрашивали кто они и откуда, что привело их в Скогенбрун.

Лисье войско их не настораживало и не пугало, но помимо Вейлих с ними ехали люди Сэта — и князя росомах узнавали даже с высоты дозорной башни. Здесь никто не забыл, как в последний раз вспыльчивый князь требовал вернуть ему похищенную жену и наказать похитителя. Теперь они стояли плечом к плечу — оскорблённый князь и дерзкий мальчишка, — не пытались убить друг друга, но и не забыли былое. Среди недовольных росомах прокатывались негромкие переругивания. Один из них — Визэр не знал его имени — сплюнул на землю, выказывая своё отношение и к медведям, и к лисам, но Кайра делала вид, что этого не замечает. Возглавляя их процессию, она спокойно и уверенно сидела на спине соловой кобылы. Предводитель Вейлих оставался рядом с ней и пристально, с лёгким недоверием, следил за росомахами, чтобы никто из них не решил отступить и предать их. Идея выдать людям Сэта лошадей Баэду не понравилась с самого начала. Он хотел, чтобы энайды, годами мучившие народ Лисбора, оставались в цепях и ехали пленниками, а не равными им союзниками, но всё, чего смог добиться, — это заключить росомах в лисье кольцо и взять с собой умелых лучников на тот случай, если кому-то из росомах придёт в голову пришпорить коня и попытаться сбежать.

Никто из Вейлих не подумал, что больше всего борется с желанием сбежать именно он — Визэр. Княжич в изгнании. Вернуться в стены родного дома — это настоящее испытание духа. Стыд съедал медведя, но он вернулся, чтобы помочь. Он хотел прекратить бесполезную войну так же сильно, как лисы, и знал, что медведи хотят мира не меньше. Пора прекратить её, но для начала они должны объединиться, забыв про старые обиды.

— Не думал, что спустя пять лет я вернусь сюда вместе с тобой, — заметил Визэр, усмехнувшись. Он смотрел на дозорную башню, пытаясь понять, к какому-то решению пришёл его отец: впустит ли он лисов и росомах в своё княжество или посчитает причину визита недостаточной для тёплого приёма.

— А я не думал, что ты выживешь, — заметил Сэт, также смотря на дозорного.

Князь росомах не изменился в лице. Он оставался таким же хмурым и холодным, разве что в его глазах прибавилось боли от растущей внутри пустоты.

— Я тоже, — весело добавил Визэр и пришпорил коня.

Врата Скогенбруна открылись, пропуская гостей внутрь.

Слухи быстро разнеслись по княжеству. Медведи оставляли дома и выходили к вратам, чтобы своими глазами увидеть неожиданных гостей. Такой визит настораживал их. Они с опаской смотрели на росомах и лисов, и перешептывались друг с другом, пытаясь понять, что привело гостей в их княжество и не обернётся ли для них щедрый жест князя проблемами.