Шрифт:
— Приказано ждать. Будет сам вечером.
Время тянулось мучительно медленно. Из открытого окна доносился крик галок. Визгливый женский голос монотонно, с какой-то щемящей грустью все звал и звал:
— Гееенка! Ужинаааааать! Гееенка! Ужинаааать!..
Потом, врываясь в обыденные замоскворецкие звуки, донесся четкий ритм маршировавших стрелков.
— Вихри враждебные веют над нами…
Лилась песня. И с акцентом произносимые слова ее показались Эдуарду Петровичу вдруг необычно близкими. Он не всегда вдумывался в смысл популярных песен, хотя и любил их напевать. Но в этот предвечерний час необыкновенно остро воспринял именно слова, а не мелодию знаменитой «Варшавянки».
— В бой роковой мы вступили с врагами…
Когда он кончится, этот бой, и что ждет нас там, впереди? Роковой бой? Почему, собственно, роковой? Да, для врагов, для темных сил — роковой.
Вот и он вступил в свой бой. «Свой бой!» Эдуард Петрович представил себе, как под личиной бывшего офицера, ненавидящего Советскую власть, он проникает в змеиное логово врагов и… Какую маску надеть на себя? Может, прямо сказать — я, мол, всегда был против большевиков? Ждал, дескать, только случая, чтобы перейти на вашу сторону…
Петерс с одного взгляда понял, что переживает его друг. Молча поздоровался, уселся на койку, закурил:
— Встретились, значит? Рассказывай!
Берзин поведал о встрече с Аркашкой. Петерс некоторое время молчал, потом с досадой хлопнул себя по колену:
— Не пойму, за дураков, что ли, они нас принимают. Прямо не верится, что за спиной этого Аркашки стоит матерый волчище Рейли…
— Чем ты недоволен? Может быть, я…
— Ты тут ни при чем, — успокоил его Петерс. — Подумать только — назвался агентом Чека! Агентом, ты понимаешь? Хотя любой спекулянтке известно, что сотрудники Чека никогда не называют себя агентами. Только сотрудниками! И потом — зачем предъявлять мандат…
— Фальшивый, — неуверенно предположил Берзин.
— Нет, документ может быть и подлинным. У нас в Чека немало левых эсеров. Они кому угодно выдадут мандат. Были уже такие случаи.
Петерс снова помолчал. Положив тяжелую лобастую голову на ладонь, он думал о своем. Случайно взглянув на сухую, жилистую руку Якова Христофоровича, Берзин вспомнил, что еще до войны царские охранники содрали с рук Петерса кожу — «сняли перчатки», так называли эту пытку палачи. Сейчас руки имели обычный вид, разве только чуть-чуть розовее и нежнее была на них кожа…
Не в силах совладать с нахлынувшими чувствами, он спросил:
— Тяжело тебе, Яков? Устал?
— Что? — не понял его Петерс и, увидев теплый взгляд друга, улыбнулся. — Между нами говоря — устал. Чертовски! Но это — сугубо между нами. Понял? — не ожидая ответа, продолжил. — Так вот: почему настораживает случай с мандатом? Получен он от эсеров. Это ясно. Значит…
— Значит, Рейли связан с эсерами? — Берзин вопросительно взглянул на Якова Христофоровича.
— Совершенно верно! Если Аркашка связан с Рейли, то он — с эсерами. Цепочка! Но ее звенья надо еще проверить…
— Поручите это мне!
— Ни в коем случае! У тебя другая задача…
— Учить боксерским приемам бандита! — горько усмехнулся Берзин.
— Напрасно ты так легко относишься к этому делу. Напрасно! — увидев протестующий жест Берзина, Яков Христофорович внутренне улыбнулся его горячности. — Хорошо. Допустим, ты при следующей встрече намекаешь Аркашке, что…
— Недоволен большевиками! Так и скажу!
— Ну и провалишь все дело. С первых шагов.
— Почему? Ведь он враг…
— Это мы с тобой знаем, что он враг. Но он-то играет чекиста. Понял, борода? Скажи ты ему, что ненавидишь Советскую власть, и он знаешь что с тобой сделает? Разумеется, если его башка набита не мусором. Он пристрелит тебя на месте, как того — Алеху…
— Пристрелит?
— Будь спокоен! И начнет бахвалиться — уничтожил, мол, злостного врага народной власти. Разведет, в общем, антимонию.
— Но позволь, какую же мне роль перед ним играть?
— Роль? — понурый вид Берзина неожиданно привел Якова Христофоровича в веселое настроение. — Ты, я вижу, забил себе голову детективщиной. Выбрось мысли о какой-то роли. Серьезно тебе говорю. Ты им нужен такой, какой есть. Оставайся пока самим собой. Только так! Если меня не обманывает чутье — они сами подскажут тебе твою роль…
— Вот видишь, — обрадовался Эдуард Петрович, — роль все-таки будет.
— Да! Но не сейчас.
Они подробно обсудили, как действовать в ближайшее время. При встречах с Аркашкой Берзин должен был не подавать виду, что знает его истинное лицо. Держаться надо просто, с достоинством.
2
Рига встретила его нежной зеленью парков, весенним цветением садов Задвинья.
Все так же бесшумно скользили по городскому каналу лебеди, торопились куда-то прохожие, так же стоял на вокзальной площади городовой.