— Либо настолько — либо никак.

Лицо Михара сделалось совершенно ледяным, а от взгляда более робкий человек изрядно бы струхнул — но Дерек, прочно закалённый повадками Грэхарда, Треймера и иных ньонцев, даже не вздрогнул.

— У нас ваша дочь, — с большим удовольствием выговорил он, — и мы можем попросту не дать ей развод. — Он улыбнулся, но улыбнулся холодно и страшно: — Понимаете, да?

— Вы совсем страх потеряли? — непринуждённо переспросил Михар, чувствуя себя, впрочем, в высшей степени некомфортно. Мало кто рисковал ему угрожать, и впервые ему угрожал человек, которому реально было, на что давить. Оказаться на этой стороне такого противостояния Михару было внове; но, впрочем, он не настолько растерялся, чтобы терять инициативу в беседе.

— О! — откинувшись, Дерек опёрся локтем на спинку стула и спокойно уточнил, прощупывая границы дозволенного: — А что вы мне сделаете-то?

Михар нарисовал на лице вопрос: «Вы это сейчас серьёзно?» Дерек сделал лёгкий жест рукой: мол, давайте, удивите меня! В глубине его глаз, впрочем, стояли совершенно неуместные в этой ситуации смешинки; и именно по этим смешинкам, которые совершенно сюда не шли, Михар понял, что Дерек не идиот, который попросту лезет на рожон, а идиот, который провоцирует с целью испытать противника.

Михару было, чем давить, и он мог в несколько фраз закончить всю игру; и сейчас, глядя на непринуждённую позу соперника и эти его уже почти откровенно смеющиеся глаза, Михар понял, что, победив таким образом, — несомненно проиграет. Получит, конечно, Дерека, вполне послушного и исполнительного, — но потеряет Дерека смеющегося и живого, способного быть… пусть не другом, нет, но — хотя бы союзником.

Возможно, даже если бы в ситуацию не была замешана Руби — а Руби, так некстати эмоционально привязавшаяся к этой компании, требовала участия Дерека-союзника, а не Дерека-запуганного исполнителя, — даже без Руби Михар расценил бы вариант с силовым давлением как несомненный проигрыш.

Он уже слишком увяз в ловушке дерековской шутовской манеры; ему теперь хотелось испытывать эту манеру снова и снова, видеть Дерека именно таким — шутливым, живым, источающим тепло и свет. Если теперь Дерека сломать — всё это будет безвозвратно потеряно.

А если не ломать — то нужно было как-то договариваться.

С другой стороны, оставить столь яркую провокацию без ответной угрозы было совершенно недопустимо — и Михар встал перед необходимостью выбрать такую угрозу, которая, с одной стороны, покажет, что он согласен воспринимать Дерека как союзника, но, с другой стороны, несомненно укажет ему на то, что посягательств на свою территорию и свой авторитет Михар не потерпит.

Ему потребовалось несколько секунд на обдумывание вариантов, после чего он спокойно и непринуждённо отметил:

— Положим, пока я склонен вас считать удачливым ниийским купцом, которого Тогнар приметил в своей поездке. Как вы думаете, — мягко спросил он, наклоняясь к собеседнику, — что я открою, если усомнюсь в этой версии?

Дерек оценил угрозу уважительным хмыканьем. В то, что Михар, с его связями и деньгами, сможет докопаться до правды, он охотно верил. Чем ему может грозить такой исход?

«Шантаж, конечно, — определил сам в себе Дерек. — И шантаж, на которой я поведусь» — потому что в Ньон к Грэхарду совсем не хотелось.

— Полагаю, ничего интересного, — тем не менее, открестился он.

Михар улыбнулся уголками губ и вполне дружелюбным тоном отметил:

— Помилуйте, Деркэн, не с вашей выразительной мимикой пытаться блефовать!

Дерек изобразил лицом философское смирение перед этим обстоятельством. Он, собственно, и не рассчитывал, что сможет провести противника.

— Несимметричная угроза, — наконец, раздумчиво выговорил он.

В ответ на угрозу Руби Михару следовало высказать угрозу Райтэну — это было бы логичным и грамотным ходом.

— Ну, ну! — отмахнулся Михар. — Если я вздумаю угрожать вашему другу, я больше потеряю, чем выиграю.

— Брату, — спокойно поправил Дерек, глядя на противника внимательно и испытующе. — Он мой брат.

— Тем более.

— Тем более, — кивнул Дерек, прочно уходя в себя.

Было очевидно, что у Михара был целый веер способов давления на него — и, угрожая Руби, Дерек, прямо скажем, осознанно подставлялся. Ему хотелось здраво оценить уровень опасности, который грозит и ему, и его близким в сложившейся ситуации. Из того, что он знал о противнике, он ожидал логичного и симметричного ответа. Отказ Михара играть по этим правилам мог означать несколько вещей.

Во-первых, он мог полагать, что Дерек не стоит того, чтобы связываться с роднёй Райтэна — а любые угрозы Райтэну, однозначно, выводили его на конфликт с Тогнарами вообще. «С другой стороны, — подумалось Дереку, — Райтэн уже связан по рукам и ногам этим браком, что тут угрожать? Михару нашлось бы, чем и как давить».

Этот вывод неизбежно выводил Дерека на вторую ветку вариантов: Михару дорога дочь, и вся нынешняя вербовка затеяна именно ради неё. Та польза, которую Дерек может принести как аналитик или как агент поддержки Тогнаров, — это вторичная выгода, которую глупо было бы упускать, но главная и центральная задача противника… тут мысль обрывалась.