– Здесь действует одно самое главное правило – никакого телекинеза, – сказал он, вернув музыку.

Виктор успел поднять руки, прежде чем его шею охватила вытянутая из часов гаррота[3]; шнур врезался в перчатки. Сбросив петлю, он развернулся и упёр Кальфу в колено ствол пистолета до того, как она успела применить грант[4].

– Могла бы просто сказать, что не нравится, – сказал Виктор, держа большой палец на курке.

Кальфу мило улыбнулась.

– Я же сказала.

Виктор тоже улыбнулся и убрал пистолет.

– Ладно, поедем в тишине.

– Можешь включить хип-хоп, – разрешила Кальфу. – Против него я ничего не имею.

– Эх, молодёжь… И запомни кое-что ещё. Второе самое главное правило – никакого пих-поха.

– Твоя жена сбежала в ужасе, наверное. Потому как никто не вынесет гнёта всех этих тупых правил.

– Вообще-то она умерла, но не будем об этом. Дело прошлое. А раз найти точки соприкосновения не удалось, мы будем наслаждаться исключительно твоим обществом.

– Мне подходит, – сказала Кальфу и, откинувшись на спинку, забросила ногу на ногу.

* * *

Студия удачно располагалась на холме среди деревьев, в стороне от домов. Низины окутывал туман, скрывающий очертания зданий.

Каин припарковал «Траби» около торговой площади.

– Проверка, – шепнул Виктор в микрофон, закреплённый на лацкане.

– «Альфа» на позиции.

– «Омега» на позиции.

– Прикрытие?

– Готова, – сообщила Джен.

– Бео? Бео, ты меня слышишь?

– Опять сообщения читает, наверное.

– Я тут.

– Бери пушку и следи за периметром, потом пообщаешься.

Виктор подошёл к уличному лотку и купил небольшой лангош[5]. Мимо него пробежал пингвин.

– Ну надо же…

Следом появились двое полицейских, которые гнались за пингвином.

– Как мне нравится столичная атмосфера, вы бы знали, – сказал Виктор, глядя им вслед.

– Всего лишь пингвин, который опять сбежал из зоопарка, – сказала Кальфу. – Ничего особенного.

– До зоопарка пять километров, – заметил Каин.

– Подумаешь. Это очень целеустремлённый пингвин, который решил прогуляться по центру. Всё равно смотреть больше не на что.

– Где ещё можно увидеть нашествие пингвинов?..

Следом появился здоровенный кабан. Стуча копытами по брусчатке, он тоже скрылся в тумане.

– Сегодня опять распродажа в Шишкошопе, похоже, – сказал Виктор. – Спешат, вдруг рыбы на всех не хватит как в прошлый раз.

– С чего ты взял?

– Они ж все в центр бегут.

– Распродажа, говоришь? – спросил Бео.

– За периметром следи, Ракоши. Потом закупаться пойдёшь. И пейджер с мобильником спрячь.

– Ладно…

– Кому он постоянно отправляет сообщения? – спросил Каин.

– У него и спроси, мне без разницы.

Кальфу прошла дальше по улице и остановилась.

– Смотрите, тупой цислейтанец решил оформить документы.

Какой-то человек в помятом сером костюме пытался прочитать надпись на здании миграционной службы. Каждые несколько секунд он заглядывал в потрёпанный транслейтанский разговорник и судорожно листал страницы. Рядом с ним стоял плотно набитый картонный чемодан.

– Беженец, наверное, – заключила Кальфу, уделив цислейтанцу пару секунд своего драгоценного времени.

В последнее время беженцев становилось всё больше. Война внутри католической церкви набирала обороты, захватывая всё новые страны. Протестантская Транслейтания оставалась в стороне, предпочитая решать свои внутренние проблемы.

– Вы не могли бы прочесть эту надпись? – спросил беженец, оглядев всех троих.

Вблизи его костюм выглядел так, будто мужчине приходилось долгое время спать в нём. Виктор сделал вид, что слишком занят поглощением лангоша и не расслышал. Обращаться к грозно выглядящей Кальфу цислейтанец побоялся. Остался только Каин.

– Бэваандорлааши иш Ааламполгааршааги Хиватал, – ответил он.

Цислейтанец непонимающе уставился на него.

– А…

– «Официальная государственная структура для путешественников в другие страны», – перевёл Каин.