— Подъем! Уходим отсюда! — объявляет тан, замечая, что его собственный голос странно глухо звучит.

Притупленность его слуха не объяснить его травмированными барабанными перепонками. От разгромленного портика доносится тяжкий гром, постоянно набирающий силу. Вся долина оглашается непрерывным грохотом, от которого дрожит земля. В дымном полумраке Ялмберик и Тэккр обмениваются ошеломленными взглядами. Взрыв разбудил гору: должно быть, ударная волна заставила обвалиться ледники на вершинах скал. У них едва находится время на осмысление: на порог наваливается катаклизм — белый шквал, обрушивающийся с мощью землетрясения. Большинство гоблинов, несомненно, погребены под лавиной. Гномы оказываются в ледяной тьме; морозная пыль смешивается с дымом, вызывая долгие приступы кашля.

На подземелье окончательно спускается хрупкая тишина, изредка нарушаемая отдельными остаточными обвалами. Наконец в темноте прокашливается Тэккр:

— Ну, знаете… Если и после этого дракон не проснется…

Возвращается по собственным следам Скирфир, он приносит с собой свет и дает хускерлам пересчитаться. Они выглядят потрепанными — помятые доспехи, заиндевевшее оружие, растрепанные бороды, — и половина из них ранены. Но они живы и божатся — не без бахвальства, — что отделались царапинами. Сам Ялмберик задыхается; удар медвежьей лапы и последовавший взрыв здорово помяли ему ребра. Но он скрывает свои боли. Пока его воины приходят в себя, сам он устраивает быстрый импровизированный совет с Радсвином и Скирфиром.

— Ты видел, куда делись Трудир и леты? — спрашивает тан у Горелого Рта.

— Я вот что думаю. В любом случае, это вход в укрепление: за ним должен лежать туннель с оборонительными зигзагами, и пока что никаких разветвлений… Собственно, очень похоже на большие ворота Кинингберга. Достаточно просто пойти прямо, и мы их найдем.

— Наконец-то хорошие новости, — ворчит Ялмберик.

— Но нам все равно лучше поторопиться, — добавляет Скирфир. — Я точно не скажу, но я, пока готовил свою петарду, заодно слышал какую-то суматоху внутри. Что-то вроде боевых криков и визга альвов…

Ялмберик тут же собирает отряд и отдает приказ возобновить поход. Леванг зажигает вторую лантерну от огня Скирфира, и эти два фонаря разбрасывают слабые круги света в подземной тьме. Гномы идут по огромному туннелю; как и предполагал взрывник, путь иногда сужается, заставляя огибать древние редуты. Скальные стены отдают холодом склепа; выработки настолько старые, что просачивающаяся вода покрыла стены кальцитом и выстроила завесы из сталактитов то тут, то там. Но вскоре они слышат шум и гам, и видят свет других огней. Из теней выходит и приветствует их Трудир.

— Безумно рад вас видеть! — говорит он. — Ну и тарарам! Мы уж думали, сейчас вся гора на голову встанет!

— А что груз? И твои парни? — лихорадочно осведомляется тан.

— Почти никакого ущерба, — отвечает дружинник. — Мы наткнулись на небольшой отряд гоблинов в двух шагах отсюда, у входа в большую пещеру. Несколько галерейных крыс. Они чуть не перебили весь караван, но мы с Онарром и Вигом справились с ними. Двое так и лежат вместо половичков для ног, остальные убежали. Вот из-за петарды случилась настоящая проблема. Она так грохнула, что мулы ошалели. Хорошо, что мы не ушли далеко вверх: залы реально огромные, еще немного, и они бы разбежались во все стороны. Леты их успокаивают, но один там получил удар копытом. Не сильно приятное зрелище…

Трудир ведет Ялмберика и хускерлов к импровизированному биваку. С левой стороны туннеля леты окружают мулов, повернув их мордами к скале, и надевают на них шоры и путы. Хотя животным подвесили под нос полные кормушки, им едва ли до еды; мулы стучат копытами, закатывают округлившиеся глаза и беспокойно стригут ушами. У стены напротив несколько альвов возятся вокруг покалеченного, который душераздирающе стонет. От них, вставая, отделяется тщедушная фигурка и бросается к тану.

— О! Сеньер! Хвала Древним! Вы вернулись! — восклицает Литтиллитиг.

— Это что за цирк? — рычит Ялмберик. — Кто приказал спутать мулов?

— Я, сеньер, — отвечает бригадир. — Взрыв, лавина, бой… Они так испугались, что мы чуть не потеряли половину из них. А Славпусьян тяжело ранен. Я решил, что лучше…

— Ты мне их сейчас же распутаешь, и живо-живо! Нам нужно будет быстро выдвигаться. Удержите как-нибудь ваших тупых тварей! Твой раненый, он поднимется?

— Боюсь, что нет, сеньер. Его лягнули в грудь. Он кашляет кровью и задыхается. Нам придется его везти…

— Ничего подобного, — обрывает тан. — Или идет, или помирает. Мы не станем бросать припасы, чтобы погрузить лета.

— Но, сеньер…

— Но? — взорвался Ялмберик. — Что «но»? Я тебя сейчас размажу с твоими «но»! Еще раз поспорь с моими приказами, и я тебе голову оторву!

— Прояви благоразумие, бригадир, — вмешивается Радсвин. — Раненый для морального духа войска даже хуже мертвого. Попытка спасти твоего бритого может стоить больше жизней, чем она того стоит.

— Мы не можем обременять себя инвалидами, — мрачно добавляет Скирфир. — Не в такой момент, когда позади гоблины, а впереди дракон.