Число армян в составе ромейских войск несравненно превышало присутствие там тех же христиан-сирийцев, что вполне объяснимо, т. к. в отличие от живших под исламским правлением сирийцев, армяне сохранили свои воинские традиции. Причем армяне часто достигали высших военных и административных постов на востоке империи [549] . Так, в XI в. мы встречаем по крайней мере четырех армян, ставших дуками Антиохии (Пехта, Хачатура, Васака и Филарета Варажнуни), а также нескольких дук, принадлежавших к византийским семьям армянского происхождения (Катакалон Кекавмен, Далассины). С оттоком армянского населения из покоренных ромеями и разоряемых тюрками земель Ани и Васпуракана открывалась перспектива для зарождения новых армянских государственных образований в Леванте. Как мы увидим, независимым армянским княжествам северной Сирии, и, конечно же, Киликийской Армении, суждено было играть важнейшую роль в истории Ближнего Востока XI–XIV вв.

Кроме того, на византийских землях постепенно утверждалась и отдельная, параллельная иерархия Армянской Апостольской Церкви. Армянские епископские кафедры появились в Мараше, Тарсе, Антиохии, Эдессе. На землях Киликии и Сирии появлялось все больше и больше армянских церквей и монастырей. Примечательно, что инициируя все более жесткие репрессии против сиро-яковитов, ромейские василевсы не оказывали подобного противодействия другой миафизитской Церкви, то есть армянам. В Х–XII вв. целый ряд храмов и монастырей Армянской Апостольской Церкви покрыл земли Киликии и северной Сирии. Абу-ль-Макарим, посещавший Антиохию уже в эпоху франкского правления, писал о том, что на близлежащих склонах Аманоса, на Черной горе «у армян более семисот монастырей, каждый обнесен круглой крепостной стеной ив каждом есть башня и кельи для монахов. И в каждом монастыре епископ, которого окружают более четырехсот монахов, отшельников и прочих» [550] . Описание коптского диакона, вне всякого сомнения, является поэтическим преувеличением, но все же, оно дает представление об ощутимом присутствии общин и монастырей Армянской Апостольской Церкви в северной Сирии. Среди армянских обителей, которые действительно можно связать с антиохийскими землями, стоит в первую очередь назвать великий монастырь Иесуанк Банк, известный также как Монастырь Богоматери — Нового Сиона и служивший резиденцией для армянского епископа Антиохии, и монастырь Василиан (то есть армянских монахов, следовавших уставу Св. Василия Великого) [551] . В самой Антиохии находилось несколько армянских церквей, в том числе и монастырь Спасителя, при котором находился скрипторий [552] . Среди многочисленных армянских монастырей Киликии определенным первенством чести пользовалась обитель Драцарк близ Сиса, ставшая в ХII–XIII вв. местом погребения для многих государей и католикосов Киликии.

С усилением армянской миграции особое значение для Византии приобрели те армяне, которые принадлежали не к миафизитской, но к халкидонской Православной Церкви. Они вошли в историю под именем «армян-халкидонитов» и фактически представляли ту часть армянских христиан, которая приняла догмат Халкидонского собора о двух природах Христа и, прервав евхаристическое общение с Армянской Апостольской Церковью, вошла в лоно Антиохийской, Константинопольской или Грузинской Церквей. Поселения армян-халкидонитов, с момента формирования этой этноконфессиональной группы на рубеже V–VI вв., располагались на землях Великой Армении (в том числе в таких городах, как Ани и Карсе, область Тао/Тайк была практически полностью халкидонитской), в Иверии, в восточных провинциях византийской Малой Азии, а также в Месопотамии и Сирии. К X–XI вв., в годы массового переселения армян в пределы Ромейской державы, армяне-халкидониты смогли сформировать влиятельный военно-аристократический класс, представители которого играли ведущую роль в военной и политической жизни византийского Востока. Сохраняя армянский язык и культуру и, при этом, разделяя имперскую, халкидонскую веру ромеев, армяне-халкидониты были естественным посредником между Византией и бежавшим в ее пределы армянским населением (которое, в своей массе, сохраняло веру национальной Армянской Апостольской Церкви) [553] . Идея этой «посреднической» роли армян-халкидонитов сохранялась в византийской политической мысли на протяжении Х–ХI вв. Даже в 1170 г. император Мануил I Комнин, вступив в переговоры с католикосом Нерсесом IV Милостивым, направил к нему, в качестве одного из своих представителей, армяно-халкидонитского игумена Иоанна Утмана [554] .

Применительно к церковной жизни, нельзя не отметить, что армяне-халкидониты так никогда и не создали обособленного патриархата или поместной Церкви [555] . Часть армяно-халкидонитских епархий принадлежала к Константинопольскому Патриархату (если быть точным, митрополиям Трапезунда и Тарона), часть к Мцхетскому католикосату, часть — к Антиохийскому Патриарху [556] . Если говорить об армянах-халкидонитах в лоне Антиохийской Церкви, то некоторые их епархии входили в состав митрополии Феодосиополя [557] ; также Антиохийский Патриарх распространял свою каноническую власть и на две епархии (епархии Калмаха и Панаскерта) в северном Тайке [558] . Кроме того, существовала и обособленная митрополия армян-халкидонитов в Месопотамии [559] . Упоминание об этой митрополии оставил Никон Черногорец: «Митрополит их — в пределе и в стране Месопотамии, где они живут от прежних лет (…) Митрополит их поставляется Антиохийским патриархом, так как это престол всего Востока» [560] . По словам В.А. Арутюновой-Фиданян: «Увеличение в XI в. числа халкидонитских епархий в Сирии, Месопотамии, Каппадокии, Армении — непреложное свидетельство увеличения членов армяно-халкидонитской общины, так как по каноническим законам епископ может быть назначен только в многолюдный» город, а не в «малый» город или деревню» [561] . Это процветание армяно-халкидонитских епархий в XI в. также является важнейшим свидетельством успеха «византинизации», укрепления позиций византийского мира на Востоке.

Армяне-халкидониты играли в этих процессах далеко не последнюю роль, предоставив Ромейской державе ряд высших сановников, полководцев и наместников, в том числе правителей Иверии, дук и катепанов Антиохии, дук Эдессы. В.А. Арутюнова-Фиданян отмечает, что 7 из 15 дук и катепанов Эдессы, и 6 из 10 известных правителей византийской Иверии были армянами-халкидонитами [562] . Изучая историю восточных провинций Ромейской империи XI в., неминуемо сталкиваешься с целой плеядой представителей армяно-халкидонитских родов (таких как Апокапы, Вхкаци, Василаки), армяно-ивирской знати (Пакурианы) или византийских династий армянского происхождения (Далассины, Кекавмены). Среди наиболее ярких примеров: Катакалон Кекавмен — выдающийся полководец середины XI в., Никифор Василаки — участник битвы у Манцикерта, дука Диррахия и претендент на императорский престол, Григорий Пакуриан — последний византийский наместник Иверии, соратник императора Алексея I Комнина, севаст и великий доместик схол Запада, покровитель афонского монастыря Иверон и основатель армяно-ивирского монастыря Петрицони (Банковского монастыря), и, конечно же, такие фигуры, как Филарет Варажнуни и некоторые армянские правители, удерживавшие последние христианские форпосты на востоке на заре эпохи крестовых походов.

Закат византийского господства в Сирии, Киликии, Анатолии и Закавказье наступил после великого сражения с сельджуками в битве у Манцикерта (1071 г.). Уже давно признано, что стремительная потеря практически всех азиатских провинций Византии, на протяжении последующих двадцати лет после Манцикерта, была вызвана не потерями ромеев во время похода против султана Альп-Арслана в 1071 г., но связана скорее с последующими междоусобными конфликтами, которые раздирали империю. С поражением и пленением императора Романа IV Диогена у Манцикерта, Ромейская держава увязла в череде гражданских войн и, как следствие, оказалась не в силах противостоять разрушительным набегам, а затем и перманентным завоеваниям тюрок-сельджуков [563] . Но и тогда земли северной Сирии и Киликии (в отличие от покоренных тюрками Анатолии и Армении) сумели дольше сохранять христианское правление, подпав под власть нескольких самопровозглашенных армянских князей, принадлежавших как к миафизитской Армянской Апостольской, так и к византийской, халкидонской Православной Церкви.

В 1072–1076 гг. сирийские, киликийские и месопотамские провинции империи были объединены под властью Филарета Варажнуни, армянина-халкидонита йодного из военачальников императора Романа IV Диогена. Анна Комнина оставляет следующее описание этого человека: «Прежний император Роман Диоген возвел в сан доместика некоего армянина по имени Филарет, который был человеком замечательного мужества и ума. Последний оказался свидетелем всего, что случилось с Диогеном, и узнал о его ослеплении. Питая необычайную любовь к Диогену, он не мог вынести этого, замыслил мятеж и захватил власть над Антиохией» [564] . Если дочь ромейского василевса говорит о Филарете как о человеке «замечательного мужества и ума», то армянский хронист Матфей Эдесский, напротив, оставляет крайне несдержанное, яростное обличение Филарета, именуя его «вождем нечестивцев и бесчестья», бесноватым и даже «первенцем Сатаны» [565] . В.А. Арутюнова-Фиданян объясняет подобное отношение эдесского хрониста традиционным для армян-миафизитов презрением к тем армянам, которые по собственному выбору переходили в лоно византийской, халкидонской Церкви, а не принадлежали к числу потомственных армян-халкидонитов, к которым миафизиты относились терпимее. Известно, что отец и мать Филарета принадлежали к миафизитской Армянской Апостольской Церкви, так что Филарет, очевидно, по собственному выбору стал халкидонитом [566] .

Импровизированное государство, созданное Филаретом, одновременно представляло собой отделившуюся часть Ромейской державы и предтечу тех армянских и франкских государств, которые возникли на землях византийской Сирии и Киликии в XI–XII вв. Эту связь государства Филарета с Византией, Киликийской Арменией и сирийскими государствами франков уже в XII в. отмечал Михаил Сириец, по словам которого, Варажнуни «по происхождению был армянином, по образу действий — франком, а по еретическому вероисповеданию — греком» [567] . Собрав под своим началом разноплеменную армию, Филарет на протяжении почти пятнадцати лет (1072–1086 гг.) оспаривал власть над сирийскими землями у наступавших тюрок-сельджуков, опираясь на прежние центры византийского господства — Таре, Мамистру, Мараш, Мелитену и, позднее, на Антиохию и Эдессу.