Ренцо оставался совершенно неподвижным. — Это довольно серьезное обвинение.

— Деликатный вопрос, не так ли?

Он слегка приподнял подбородок, затем перевел взгляд на окно. — Твои опасения были приняты к сведению.

Ренцо не дал мне никакого намека на то, что он может сделать с информацией, которую я передал. Однако интуиция подсказывала мне, что он человек чести. Я заметил мельчайший блеск в его правом глазу, когда поставил под сомнение безопасность Ноэми. Может быть, я ошибался, но у меня было ощущение, что он относится к домашнему насилию не более благосклонно, чем я.

Узел, завязавшийся в моем нутре после нападения, наконец-то ослаб.

— Я ценю потраченное тобой время, Донати. Передай привет своему отцу.

Он кивнул, подавая знак, что я свободен. Я был доволен. Я сказал то, что хотел сказать. Теперь пора было переходить к следующему делу.

Как только я вернулся в Mustang, я позвонил Бишопу и сообщил ему номер машины, которая нас преследовала.

— Посмотрим, что ты сможешь раскопать на владельца. Я сомневаюсь, что он напрямую связан с теми ублюдками, которые нас преследовали, но это может быть зацепкой. Я хочу, чтобы этого ублюдка нашли.

— Да, сэр. Ты придешь сегодня в спортзал?

Я все еще не привел в порядок костяшки пальцев после того, как разбил их во время боя с албанцем. Это стоило каждой капли крови, но для одного дня было достаточно. — Может быть, завтра.

Когда у меня будет целый день, чтобы подумать о том, что произошло, и о том, как Ноэми была напугана, мне понадобится выход, независимо от того, насколько разбиты мои костяшки.

— Рассчитываю на это, — сказал Бишоп, прежде чем повесить трубку.

Боже, я надеялся, что мы найдем этого ублюдка. Я не мог и пальцем тронуть отца Ноэми или избавить ее от травмы, которую она носила в себе, но я мог заставить этого албанского ублюдка страдать, и мне бы понравилась каждая минута.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Выстрела, которого я наполовину ожидала, так и не последовало. Я не знала, кто был более склонен стрелять первым, но, учитывая гнев Коннера и непостоянство отца, я была удивлена удивительной тишиной внизу. Жуткая тишина.

Я вспомнила о тишине, которая притягивала меня, когда я выглядывала из машины. Безжалостный взгляд Коннера, когда он стоял с поднятым пистолетом, был леденящим. Не секрет, что он был способен на убийство, но видеть, как это происходит в живом цвете, было совсем другой историей, особенно когда он делал это, чтобы спасти нас. То, что он убил другого человека, должно было привести меня в ужас по нескольким причинам. Но все, что я могла вызвать, это теплое одеяло облегчения. Я бы умерла, если бы не его безжалостная погоня за этими людьми.

Замолчала бы навсегда.

Мой отец никогда бы не поплатился за содеянное, и это была бы моя вина за то, что я не заговорила. Сидя в тишине своей комнаты, я поняла, что мне надоело терять время. Я должна была рассказать дяде Донати правду о смерти моей матери.

— Что за гребаную ложь ты им скормила? — Отец ворвался в мою комнату, стиснув зубы от гнева. — Я знал, что ты откроешь свой чертов рот.

Я никогда не видела его таким взбешенным.

Я попыталась отползти назад на кровать, но опоздала. Его рука вцепилась в мою рубашку и притянула меня к себе, наши лица оказались на расстоянии дюйма друг от друга. Так близко, что я чувствовала запах безумия, исходящий от него. Я заставила себя не сопротивляться, хотя мне казалось, что он проник глубоко в мою грудь и выжал воздух из моих легких своими кулаками.

— Что бы ты не сделала, ты, блядь, все исправишь. Ты слышишь меня? Если ты думаешь, что, выйдя замуж, ты вольна делать все, что захочешь, подумай еще раз. Мы с тобой одной крови. Ты связана со мной больше всех остальных, и если ты забудешь об этом, то расплачиваться будет твой брат. Если ты облажаешься, я гарантирую, что ты это почувствуешь.

Никогда прежде я не слышала в его словах столь явного обещания насилия. Этот человек был совершенно невменяем.

Не дожидаясь ответа, он оттолкнул меня. Я упала обратно на кровать, ударившись головой о край тумбочки. Я поморщилась, крепко зажмурив глаза, но когда я их открыла, отца уже не было.

Я осторожно потерла голову, надеясь, что на ней не окажется гусиного яйца.

Какого черта он так беспокоился о том, что думают о нем ирландцы? Почему он так вложился в этот брак и союз?

Я не могла даже предположить, что он думает, потому что явно совсем не знала этого человека. Прожив двадцать лет под одной крышей, мой отец все еще оставался совершенно чужим человеком.

Я отбросила волну подступающего раскаяния и крепко ухватилась за свою решимость. Соскочив с кровати, я достала из-под матраса одноразовый телефон и сунула его в карман, а затем выскользнула из комнаты.

Мне нужно было найти место, где отец вряд ли будет подслушивать. Решив, что лучшим вариантом будет гараж, я спустилась по лестнице и прокралась к задней части дома, стараясь выглядеть незаметно. Я не хотела выглядеть подозрительно, если кто-то следит за тайными камерами.