— За что?! За разворот через сплошные?! — Раттана недоумевает, быстро оборачиваясь на меня и я вижу, что она кажется, действительно не понимает, что проблема не только в том, что она сделала, а скорее в том, какая она. И какой офицер Мур.

— Нет, просто потому, что ты ему не понравилась и допустила что-то, что создало видимость угрозы, — я, коротким выдохом заставляю сигарету полыхнуть и, дождавшись, пока кончик потеряет весь жар, сжимаю его пальцами. Старые привычки тяжело истребить, даже, если теперь не нужно растягивать одну сигарету на два-три раза...

А она интересная. Хотя и немного назойливая.

Последний раз я общался с жителями пустошей очень давно и повод был не из лучших. Молодого кочевника подозревали в двойном убийстве, и я испытал немало неприятных часов от понимания, что управление буквально оцеплено вооруженным кланом. Сверху пришел весьма однозначный приказ о том, что «нежелательные элементы» нужно заставить покинуть город силой, и все бы закончилось небольшой войной... Хорошо, что Джеймсу удалось договориться с их главой клана, а мне – привести достаточно аргументов и вещественных доказательств, чтобы убедить её дать время проверить все факты и, в особенности, шитое белыми нитками алиби, строившееся на показаниях лишь одного кочевника... Кочевницы. Влюбленной дуры, которая, в итоге, оказалась убийцей и сбежала, бросив подставленного ею друга. Глава их клана сама поймала пустившуюся в бега «сестру» и привела ее ко мне. Взгляд той женщины я всё еще помню. Она действительно чувствовала себя виноватой за то, что сделала её соклавновец.

«Семья в ответе» – так она сказала. Все же кочевники в массе своей радикально отличаются от жителей городов... Раттана тоже отличается.

Не дожидаясь полной остановки машины, я покидаю салон, включая видео-запись и попутно делая первые панорамные кадры для криминалистов. Ламберто, отзвонившийся вчера Файдзу, пока дамы принимали водные процедуры, сказал о двух трупах и открытом на распашку складе. Я запретил ему что либо трогать там и попросил лишь сделать одно фото со стороны, чтобы понять, если кто-то еще побывает там раньше меня. Судя по тому, что я видел сейчас, после бандита из «Санта Муэрте» тут никто так и не появился. Хорошо, но странно.

Надев перчатки и закинув сумку за спину, я, остановившись возле одного из лежащих навзничь, в неестественно изогнутой позе, тела, делаю несколько фотографий, фиксируя положение и само место, где убитый лежал. Причина смерти кажется достаточно очевидной сразу, но я все равно, продолжая фотофиксацию, опускаюсь рядом с телом на одно колено.

Крупный план лица. На нем, даже не смотря на смуглый цвет кожи, отчетливо видно синюшний носогубный треугольник, и такого же цвета пятна по щекам, а в добавок - мелкую крапинку лопнувших сосудов на, внезапно, «родных» глазных яблоках. Фотография шеи, с нескольких ракурсов. Мне приходится обойти умершего с головы, чтобы запечатлеть покрытую багрово-фиолетовыми пятнами кожу, на которой, при всем выше отмеченном, отсутствуют следы механического удушения. Я приближаю изображение и фотографирую скрюченные, со сточенными до крови об землю ногтями, пальцы, под которыми даже остались небольшие рытвины. После чего, еще раз окинув взглядом тело, подцепляю край жилетки убитого, чей высокий ворот закрывал заднюю часть изогнутой в последней попытке вдохнуть шеи.

Сзади кашлянула Раттана, но я не стал обращать на неё внимания. Подождет. Итак...

С левой стороны пусто, и даже не взирая на достаточно теплые ночи и причину смерти, тело уже начало коченеть. Так что или крутить ему голову, достаточно сильно изменив положение тела при этом, или...

— Юрис, можно я тебя сфотографирую?

Останавливаю запись, делая пометку обрезать последнюю секунду. Началось...

— Пожалуйста. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! — заладила она, стоило мне повернуться на стоящую буквально в полутора метрах от меня кочевницу.

— Зачем?

А что она делала все то время, что я осматривал первое тело? Судя по всему, просто стояла рядом и пялилась в комм. Что, заметила повышенный интерес к фотографии из клуба и решила закрепить успех? Тогда ты выбрала явно не тот сюжет. Одиночными трупами тут никого не удивить, а я тебе и сфотографировать их не дам.

— Ну мне тут это... Для соцсети моей. Я ток так, чтоб тебя было видно по плечи, без тел, конечно. Можешь даже выражение не менять, отличная недовольная физиономия... Ну, то есть, я хотела сказать, суровое лицо, да.

Проще согласиться и продолжить заниматься делом. Молча кивнув, я дождался, пока она сделает фотографию. Раттана тут же показала ее, не дожидаясь моего требования и, удостоверившись, что убитые в кадр действительно не попали, я снова повернулся к лежащему возле меня телу. Итак, о чем я?

Включаю запись.

Надо осмотреть второго. У него схожая, но все же иная поза и возможно, что его шею будет видно с нужной стороны без каких-либо передвижений.

Черт. Так, куда это она?

— Перчатки надень, и без необходимости ничего не перемещай, — я, снова остановив запись, вытаскиваю свои запасные перчатки из кармана пальто и девушка надевает их, демонстративно крутя ладонями в воздухе.

Ну, хотя бы достаточно послушная.

Я перехожу ко второму телу и...

— Тут камера, — слышится голос кочевницы. Я, давя на корню вспыхнувшее раздражение - все же то, что она сообщила относится к числу важного — киваю ей и, остановившись возле второго тела, в очередной раз запускаю съемку, попутно по той же схеме фотографируя объект. После чего, присев на корточки, сдвигаю тканевую маску, свободно лежащую на шее убитого и сбившуюся на бок и, приблизив видео, внимательно изучаю кожный покров. Да, вот и оно. Маленькая точка, которую можно было бы принять за родинку, если бы не скопившаяся в лунке раны и уже подсохшая капелька крови. Судя по всему, этому человеку смертельную инъекцию сделали не очень аккуратно. Или он неудачно отмахнулся и инъекционная игла повредила кожу уже после того, как препарат был введен.