Шрифт:
– Вот так! – задыхаясь, выкрикнула Рина. Лицо ее покрылось красными пятнами. – Великие планы, великие цели! Мать вашу! Не на простой народ у ног ваших смотрите, а наверх, на небеса, куда ваши души черные рвутся да никак не попадут! Твари вы все! Великие цели – это всегда великие страдания... И на головы палачей... да прольются они...
Она опустила окровавленный клинок, глядя на шелковый халат Председателя, по которому расплывалось маслянистое пятно. Старик осел в кресле, голова его бессильно упала на грудь.
– Ива! – вслух сказал я. – Допарт установлен?
– Не полностью. Он не будет работать так, как должен. Но основные фрагменты установлены...
На внутреннем интерфейсе возникла новая иконка – Знак Вечной Сиберии. Но был он тусклый, неактивный, как Знак Дольмена сразу после установки. Я повернулся к Рине.
– Дура! – рыкнул я. – Не могла потерпеть минуту? С этим Знаком мы бы уничтожили Поганое поле! Построили другое государство, лучше! Думаешь, я повелся на всю эту брехню про “у нас не было другого выхода”? Другой выход ВСЕГДА есть!
– Ты бы забыл обо всем, когда получил бы власть... – пролепетала Рина.
– Не забыл бы, Рина!
– Ты все позабыл, Олесь! – Голос Рины окреп. – Свое прошлое, свои прежние мечты... Меня ты позабыл, Олесь! Сколько времени мы рядом, а ты... Не Рина я – так на каторге назвалась, чтобы хоть старое имя свое не поганить! Я КАТЕРИНА! Катя, твоя любовь, которую ты позабыл!
Глава 13. 37-й Западный Посад
– Катя? – не сразу понял я. – Это которая уехала в Князьград, бросив прежнего Олеся?
На автомате заговорил о себе в третьем лице. Не мог думать о себе в “доглючную эпоху” как о той же самой личности, что и сегодня. Да и разные это были личности, если верить Иве: мою личность полностью “переустановили”.
– Не бросала я тебя, – сдерживая рыдания, сказал Рина. То есть Катя. Он держала шпагу, с которой стекала кровь, и была, судя по всему, потрясена собственным поступком. – Насильно увезли...
– Как это – насильно увезли? Что за бред? И как тебя на каторгу занесло?
Рина (я называл ее про себя этим именем) взяла себя в руки. Бросила окровавленную шпагу на колени мертвого Председателя, на которого все мы перестали обращать внимание. Лицо ее затвердело.
– Как тетю твою схватили да на каторгу увезли, так и меня, – отчеканила она. – Без суда и следствия. Ни за что, ни про что. Просто так. Твоя тетя хоть Администратору нагрубила, а я и вовсе ничего не сделала.
– В Посаде все говорят, что ты подняла рейтинг и уехала в Князьград, – сказал я. – Меня бросила, хвостом вильнув и не попрощавшись.
Рина горько рассмеялась.
– Откуда ж у меня такой рейтинг бы взялся?
– Вот и наши все головы сломали... Выходит, тебя забрали без повода, а Админ с Модераторами пустили слух, что ты в Князьграде?!
Я вгляделся в ее черты. Если убрать все преждевременные морщины, представить вечно скорбно поджатые губы улыбающимися, распушить волосы и закрасить седину, то Рина – вполне ничего себе, симпатичная. И не старше меня, хотя поначалу показалась мне тридцатилетней или старше.
– И зачем это понадобилось? – воскликнула она.
– Чтобы не будоражить народ, – предположил я. – Внятной причины для ареста у них не было, вот они и придумали сказку о волшебном рейтинге, не особо беспокоясь о правдоподобности. Люди все равно клюнули, сами напридумывали, как ты рейтинг подняла. А на самом деле... тебя убрали от меня. Чтобы меня ничто не держало в Посаде и я пошел к россам, неся свой особенный нейрочип и собранные по пути допарты.
– Меня из-за тебя посадили? – с недоверием спросила Рина.
– Из-за меня, – твердо ответил я. – А потом стерли мне память, внушили новые воспоминания, и понесло меня по всему свету, как перекати-поле...
Губы Рина задрожали.
– Ты ж не виноват!.. Я за Верой ухаживала, потому как не чужие мы друг другу... А потом тебя увидала – так и обмерла! Думаю: почему здесь оказался, что тут делаешь? Почему тебе наши начальники грозные подчиняются, как детишки малые, нашкодившие и обруганные? Отчего тетю узнаешь, а меня – нет? Позже поняла, что не помнишь ты меня совсем.
– А потом почему не сказала, кто ты такая?
Она пожала плечами.
– Зачем зря человека тревожить?
– И все же потревожила, – улыбнулся я.