Я струсила, и, сославшись на головную боль, попросила сдать работу и отчитаться по ней Нюсю Соболину.

Анюта недоумевающе посмотрела на меня своими зелеными русалочьими глазами и отправилась на "ковер" к шефу - ей было не чуждо чувство женской солидарности.

Ближе к вечеру Обнорский заглянул в мой кабинет.

Марина Борисовна, я, конечно, понимаю, что отдел ваш работал с диким, просто-таки зверским рвением, но справочка-то далека от совершенства. Зайдите ко мне на пару слов, придется внести кое-какие изменения.

Оттягивать разговор не имело никакого смысла. На мое несчастье шеф был один. Все уже разошлись по домам, и рассчитывать на то, что чье-нибудь внезапное вторжение избавит меня от необходимости оправдываться и объясняться, не приходилось.

– Заходите, Марина Борисовна, присаживайтесь, что у дверей-то топтаться, - радушно пригласил шеф, - расскажите про свои подвиги...

– Если ты имеешь в виду справку...

– Эх, Марина Борисовна, Марина Борисовна, что зарделись-то, как маков цвет? Я же все понимаю, с кем не бывает, дело-то, как говорится, житейское...

Обнорский откинулся на спинку высокого кожаного кресла и закурил, картинно пуская в потолок колечки сизого дыма.

– Вот, помнится, и я как-то раз переспал с арабской террористкой, знойная, скажу я вам, была штучка. А заливала мне, что агент дружественной разведки. Ну а вы впечатлениями не поделитесь?

– Андрей, прекрати, в конце концов, это немилосердно, - чуть не плача сказала я.

– Все, все. Больше не буду.
– Обнорский встал из-за стола и слегка приобнял меня за плечи.
– Ну, мир, дружба, балалайка?

Я благодарно улыбнулась ему. Что ни говори, но иногда и в нашем начальнике просыпается нечто человеческое.

***

Прошло почти полгода, и этот печальный факт моей биографии полностью стерся в памяти, не оставив в ней никакого следа.

Как-то уютным домашним вечером я сидела с Сережей на диване и читала ему умную и добрую книжку про короля Матиуша Первого. В гостиной негромко бубнил телевизор.

Я бросила взгляд на экран и увидела его. В торжественной обстановке, в присутствии журналистов и высоких милицейских чинов, заключенного тюрьмы "Кресты" Аслана Алавердыева обменивали на русского солдата, девятнадцатилетнего Алешу Переверзева, шесть месяцев прожившего в чеченском плену. Я подумала, что поступила тогда правильно. Мой Бог меня давно уже простил, а до его Аллаха мне нет никакого дела. И потом этот мальчик, Алеша, был так похож на моего маленького ангела.

Я крепко прижала сына к себе нежно и поцеловала в русую голову.

ДЕЛО О ПРОКУРОРШЕ В ПОСТЕЛИ

Рассказывает Анна Соболина

"Исполнительна, но недостаточно инициативна. Четко выполняет указания руководства, но редко выходит за их рамки.

Бесконфликтна. Во всем ориентируется на мнение мужа - начальника репортерского отдела агентства В. Соболина (который и привел ее в агентство). На летучках высказывается редко. ...Очень хозяйственна и домовита. Просит не загружать ее работой в нерабочее время, поскольку занята воспитанием двухлетнего сына".

Из служебной характеристики

Проходя в очередной раз мимо зеркала, висящего возле холодильника, замечаю - радость в глазах тает с каждым днем, талия растет без повода, а желания измениться все меньше...

Рабочее утро. "Ах, эти утренние женщины, не то что женщины вечерние, они добры, они застенчивы, они делами не заверчены" - нет, классик не прав.

Приготовив яичницу с помидорами и сыром, накрываю на стол. Это мое приготовить, поставить, подать. Как и неизменные пакеты с тушками куриц, свиными котлетами и прочими мясопродуктами, которыми я ежедневно затариваю общественную морозилку.

Существует мнение, что семейную жизнь можно считать конченой, если за завтраком не о чем говорить. Это опять ошибка, потому что уже четыре года изо дня в день с десяти до десяти тридцати повторяется одно и то же: сервировка стола с небогатым выбором, малоразговорчивый и порой не в тему улыбающийся муж, а потом: дите в ясли, руки в ноги, и - вперед, арбайтен.

Но работа, она и обезьяну облагородила, не только замученную бытом тетку. В агентстве собрались приличные люди, главное - умные. Это я о мужиках. Остальные - ну, разные.

Люблю умных, даже благоговею перед ними, могу простить многое. Может, и с Соболиным роман начался только оттого, что с умными парнями давно не общалась.

Тогда, в мои двадцать с хвостиком, уже два года отработав школьной учительницей (добавим к этому вечерний истфак, куда парней заносило только убогих и калек), я отчетливо поняла, что без умного - пропаду. Ну конечно, рисовать картинку с Герасимом, приютившим Муму, не надо, но что-то от этой мелодии в песне моего замужества все-таки есть. Он - коммуникабельный брюнет с набором донжуанских замашек, имеет приличную, мало того - любимую работу. Да, он поздно приходит домой, но "работа того требует", "труба зовет" и так далее.