— Я тебя знаю.

Он улыбнулся. Это была такая улыбка, которая, без сомнения, сбрасывает нижнее белье и скрывает глотки по всему Обитрэйсу.

— Ох? — сказала я.

Он освободил коробку, и я отстранилась от него, открыв ее и вынув сигариллу. Матерь, я хотела засунуть свое лицо в эту коробку. Вдохнуть этот знакомый аромат и притвориться, что это моя подруга.

— Я видел тебя на состязании Полнолуние. На тебя было сделано много ставок. — Он тихонько засмеялся и покачал головой, свет заиграл на единственном рубине, висящем на одном ухе. — Шансы против тебя были ошеломляющими. Многие люди потеряли много денег.

Он чиркнул спичкой и протянул мне огонь. Я наклонилась достаточно близко, чтобы зажечь сигариллу, пробормотала «спасибо» и отошла.

— Сожалею о вашем кошельке.

По его губам пробежала другая, более медленная улыбка.

— Жаль? О нет, голубка. Я не делаю ставок, которые могу проиграть. — Я предложила ему коробку, и он покачал головой. — Оставь себе. Ты за нее уже заплатила.

Он отвернулся, бросив еще один непроницаемый взгляд, пока шел по тропинке.

— С нетерпением жду завтрашнего дня. Удачи тебе.

Глава

17

Я расмышляла не возвращаться в апартаменты, но мне больше некуда было идти. Я была наполовину удивлена, что никто не закрыл дверь, когда я повернула ключ и вошла. Райн не вернулся, и Мише подмела стекло с пола. Разбитое окно все еще было открыто, и сильный ветер трепал ее короткие вьющиеся волосы, как крылья бабочки.

Когда я вошла, она широко улыбнулась, как будто была искренне рада меня видеть.

— Ты здесь!

Она выглядела немного удивленной. Честно говоря, я тоже была удивлена.

— Хочешь, я починю это? — Я жестом указала на окно.

— О, нет. Я что-нибудь с ним сделаю, когда Райн вернется домой.

Дом, она сказала это так непринужденно. Как будто это место действительно было ее домом.

Я кивнула и подошла поближе. Она уже убрала большую часть битого стекла, теперь только сметала мелкие осколки в маленький лоток, чтобы выбросить в мусор. Я чувствовала себя смущенной, как маленький ребенок после истерики.

— Тебе нужна помощь?

— Нет, — весело ответила она. — Но спасибо! — Она махнула рукой в сторону стола. — Садись. Здесь есть еда.

Я не была голодна, но все равно присоединилась к ней. Она села в кресло и отпила из кубка крови, и, хотя она жестом указала на стул напротив своего, я все равно выбрала тот, что стоял на противоположном конце стола.

Вместо того чтобы потянуться за едой, я достала коробку сигарилл.

— Ты не возражаешь?

Она одарила меня понимающей улыбкой.

— Жизнь слишком коротка, чтобы отказывать себе в удовольствиях.

Что за странные слова для вампира. Жизнь вампира не была короткой ни по каким меркам. Но опять же… разве не у всех здесь короткая жизнь?

Кроме того, Мише была самым необычным вампиром, которого я когда-либо встречала.

Я смотрела, как она потягивает кровь, с довольным видом глядя в окно. Как будто драка, произошедшая ранее, даже не взволновала ее.

— Могу я задать тебе вопрос, Мише?

— Угу.

— Почему ты с Райном?

Она повернулась ко мне с потрясенным выражением лица.

— С Райном? Я не с Райном.

— Нет… Я не это имела ввиду. — Сначала я удивилась, особенно потому, что вампиры трахаются как кролики, но довольно быстро я поняла, что у Мише и Райна были платонические отношения. Они спали в разных спальнях и относились друг к другу скорее, как братья и сестры, чем как любовники.

Тем не менее, это только усложняло понимание. Они были такими разными. Я не могла представить, как можно втянуть кого-то вроде Мише в такой турнир. По крайней мере, если бы они трахались, я могла бы понять это, даже если не была бы с этим согласна. Люди делали всякие глупости, когда были ослеплены хорошим сексом.

А Райн выглядел так, будто он, вероятно, был очень хорош в сексе.

Эта мысль потрясла меня, как только она пришла мне в голову, и я изо всех сил захлопнула перед ней свои мысленные двери.

— Он мой лучший друг, — просто сказала Мише, как будто это все объясняло.

— Но… почему?

Она откинула голову назад и разразилась высоким, заливистым смехом.

— Когда-нибудь я скажу ему об этом, — сказала она, когда собралась с мыслями. — Ты бы видела свое лицо! Но… почему?