Расположившись на широком вылезшем из земли и покрытом мхом корне, он прислонился спиной к дереву и достал из-за пазухи альбом. Тонкий заточенный грифель легко порхал над листком, под умелой рукой юного художника оживали картины.

— Что ты тут делаешь?!

Лоренс вскинул голову, закрывая рукой незаконченный рисунок. Напротив него стоял его младший брат. Льдистые, такие же, как у отца, глаза Лидэля скользнули по альбому и перепачканным грифелем пальцам, а на его лице появилась ухмылка.

— Рисуешь?

Он рассмеялся.

— Ты слабак! Мама говорит, что рисование для девочек, а ты принц! Ты не принц, ты девочка!

— Твоя мама глупая. — Лоренс зло захлопнул альбом и спрыгнул с корня, собираясь уйти, но тут Лидэль рванул к нему и, ловко выхватив рисунки, принялся их рвать.

— Не смей говорить так про маму! Ты просто завидуешь, что у меня есть мама, а ты сирота! Мама права, ты завидуешь!

— Отдай мои рисунки! Не трогай их! — Лоренс бросился к брату, пытаясь вырвать из его рук альбом. Он был на три весны старше Лидэля, ему уже исполнилось девять, и он был сильнее брата, но тот успел разорвать почти все листки, а оставшиеся разлетелись в результате драки. Перетянутая обложка альбома упала на траву, а Лидэль с ликующим криком бросился прочь. Злой Лоренс побежал следом. Он почти ничего не видел, глаза застилала кроваво-черная пелена. Сейчас он со всем пылом детской души ненавидел брата.

— Стой!

Лоренс догнал легконого Лидэля только на аллее, выходящей к королевскому дворцу. С силой толкнув брата на землю, он навалился сверху. Лидэль лягнул его ногой, но тут же получил кулаком в нос. Сцепившись, как две гончие, не поделившие добычу, братья катались по земле, молотя друг друга, пока чья-то сильная рука не разняла их. Принцы разом притихли, потеряв весь запал, когда встретились взглядом с отцом. Бело-голубые, словно два осколка льда, глаза строго смотрели на них. Отпустив сыновей, Лестер произнес:

— Я много раз говорил вам, что не потерплю драк. Лоренс, твой брат младше и слабее тебя, и ты все равно избил его.

— Он… — Лоренс осекся: он не мог рассказать о своем постыдном для кронпринца увлечении. Отец не одобрит, тоже назовет его слабаком. — Он обзывался!

— Я не думал, что кронпринца оскорбят мои слова, — со злой улыбкой бросил младший брат.

— Лидэль! — одернул его отец.

Сейчас он присел и его глаза были на одном уровне с сыновьями. Он обнял их за плечи и приказал:

— Посмотрите на меня, оба!

Принцы неохотно подняли взгляд. Оба они были копиями своего отца, у обоих были волосы цвета темного серебра, единственное отличие — Лоренсу достались от матери темно-зеленые глаза.

— Вы братья, вы не должны ни делом, ни словом вредить друг другу. Когда вы вырастите, у вас будет много врагов, весь мир будет вас испытывать. У вас не будет никого, кроме вас самих. Вы должны заботиться и защищать друг друга, а не драться. Я хочу, чтобы вы были братьями, а не врагами. Вы поняли меня?

Оба принцы пристыжено кивнули.

Копыта лошади мягко утопали в траве. Этой тропинкой пользовались нечасто, но перед эльфами природа сама расступалась: Рассветный Лес любил своих детей. Нарель был погружен в свои мысли, но искоса поглядывал на сына. Нейлину было уже десять, и он теперь ездил на своем собственном коне, который, похоже, не очень хорошо слушался своего юного седока. Пару раз Нарель уже собирался перехватить поводья и помочь сыну, но тот все же справлялся сам. Отец знал, как Нейлину важно каждое проявление самостоятельности, поэтому старался сдерживать свою родительскую заботу. Получалось плохо.

— Давай поменяемся конями, мой Ветер поспокойнее, староват, а твой Дракон молодой и ретивый.

Нейлин поднял на отца расстроенный взгляд.

— Я совсем плохой наездник.

— Тебе всего лишь нужно попрактиковаться. Никто не учится за пару дней, для любого дела необходим опыт.

— Он боится меня, потому что я ликан.

Нарель тяжело вздохнул, но, заметив, как опустились плечи Нейлина, заставил себя улыбнуться и потрепать его по макушке.

— Тебе сложнее, чем остальным, но я в тебя верю. Поменяемся конями?

— Нет, — упрямо мотнул головой полукровка. — Я сам справлюсь. Ты ведь… ведь поможешь?

— Всегда.

Эстель бесшумной походкой прошла по коридору спящего дома и вышла во двор. От их поместья до ближайшего гарнизона было недалеко — отец ее был генералом и негласно присматривал за границей, даже иногда ездил в столицу на советы к королю. Легкие домашние туфли утопали в мокрой от росы траве, еще прохладный в предрассветной тишине ветерок холодил хрупкие плечи. На Эстель было лишь тонкое платье из эльфийского шелка — этот материал был похож на воздушную, невесомую вуаль. Собранные в хвост волосы цвета карамели намокли от стоящей в воздухе влажности и стали виться еще больше. Эстель откинула со лба лезущие в глаза пряди и упрямо двинулась дальше. Она была дочерью военного и характером пошла в любимого отца: несмотря на хрупкость и безобидность ее занятия — она была целительницей, — девушка была тверже алмаза из гномьих копий. Ее строгий решительный взгляд мог заставить замолчать любого капризного больного, воины ее отца даже шутили, что у них теперь есть второй генерал, в юбке. Но, на самом деле, юную леди Рисанэ все очень любили. Как и ее мать, Эстель была светлой и нежной, однако стоило только кому-то задеть ее или ее близких, как она тут же наносила удар, и неважно — словом, взглядом или тонким, подаренным отцом стилетом.