— Хорошая мысль, — за него ответил Тингол и сгреб перед собой бумаги в подобие стопки. — Подумаем и обговорим еще разок. Завтра? Нет, лучше послезавтра, завтра смотр… Ну решим. Обсудим с учетом доработки предложенного плана, — Тингол невозмутимо указал на лежащую перед Белегом серую папку. — А сейчас предлагаю закончить.

Через пять минут все, включая вопросительно взглянувшего напоследок Ордиля и явно хотевшего задержаться Гилрэса, вышли, оставив в зале Малого совета только Тингола, Белега, сходившего запереть двери Маблунга и с непроницаемым видом копающегося в своих бумагах Саэроса.

— Вы себя к кому отнесли? — помолчав и поулыбавшись в потолок, спросил наконец Тингол. — К тем, у кого родня? Или к тем, кого совесть обязывает поучаствовать?

— Я расписал, почему мне нужно наблюдать лично.

— Да я видел, видел… — Тингол сделал ленивый жест, и Белег снова запустил по столешнице свою папку. Снова зашелестела бумага. — С чем-то даже согласен. Со многим. Кроме того, что начальнику разведки обязательно самолично совать голову под пули и снаряды.

— Не в первый раз.

— Так не в такую же мясорубку, — легко отмахнулся Тингол. — Нет. Даже не доказывай ничего — не пущу.

— Но кого-то другого отпустишь?

— Вот только не надо передергивать!

— Элу!..

— Что «Элу»? Ты вот, — он извернулся в кресле, через спинку посмотрел на Маблунга, смерил его веселым взглядом, — тоже отколол. Вот прямо так, прямо в этом мундире и отправляйся. Еще саблю парадную возьми — и вперед, в атаку! Нет, я все понимаю: надоело сидеть в Менегроте, все это слышали, и не по разу! Но давайте тогда учения какие-нибудь проведем? Или парадный смотр. В конце концов, большую охоту устроим… Может, появятся еще какие-нибудь свежие мысли — только без самоубийственного геройства под началом голодримских князьков.

Тингол бросил записку обратно в раскрытую папку, а рапорта на этот раз рвать не стал, небрежно сдвинул в сторону.

— Так. А ты? — он посмотрел на шустро перебирающего свои справки Саэроса. — Ты что сидишь? Тоже вдруг захотелось повоевать? Тоже такую писульку накропал?

— Я уже настолько похож на сумасшедшего?.. — не поднимая глаз, поинтересовался Саэрос.

— А-а… Славно. Короче! Вы пошутили, я посмеялся. С добровольцами глупо получилось, согласен, но ничего — перебьются, отпускать под две тысячи штыков ради мук чьей-то совести я не позволю. Сейчас подумаю, как все это ловчее повернуть. Так что дел у всех полно, а потому — проваливайте.

Белег остался сидеть, Саэрос тоже, Маблунг подобрался и выжидающе водил взглядом, зато Тингол вдруг резко подскочил и, пнув в сторону кресло, прошелся от стены к стене.

— Нет, вот что уперлись-то? На ровном месте! Ты-то чего закусился, а?! Тебе другой работы нет? Вроде на скучную жизнь никогда не жаловался! Послать некого? Не верю! Или что? Голодрим твои разлюбезные сами не разберутся, как им головы свернуть?! Или обязательно за компанию нужно? Или тебе покойнее?!..

Белег поднял голову, Тингол осекся, всплеснул руками и вот тут уже, повернувшись к Маблунгу, шагнув к Маблунгу, разорался на него от всей души:

— А ты! ты что расселся?! Тебя-то куда несет?! Ты когда последний раз из города выезжал, а?! Ты еще помнишь, как стрелять полагается?!..

Маблунг сначала недоуменно мигал, глядя снизу вверх, потом тоже взвился на ноги, опрокинул за собой кресло, зашумел в ответ, и вот они оба уже толкались, махали руками и даже пару раз пихнули друг друга в грудь. Наконец поднялся Белег.

— Не подпишешь этот рапорт, будет другой.

Несмотря на шум, его услышали. Тингол выпустил отворот на мундире Маблунга, обернулся. Саэрос тоже мгновенно поднялся.

— Да-а-а? Друго-о-ой? Другой рапорт мне? Угрожаешь, значит? Пугаешь! А давай! Неси! Все несите! Всем Менегротом, всем Дориатом пишите, несите и катитесь ко всем тварям! Всем всё подпишу!

Он в сердцах схватил со стола пачку чистой бумаги и метнул ее к потолку — листы с громким шелестом посыпались во все стороны; развернулся, пихнул опять подвернувшееся на дороге кресло — оно снова закачалось, но теперь все-таки хлопнулось на спинку — дернул дверь и вышел в приемную. Вырванная со щепками щеколда беззвучно упала на ковер, а сама дверь захлопнулась с таким грохотом, что из-под притолоки что-то мелко посыпалось; створка распахнулась снова и еще раз с силой ударилась о стену. Из приемной раздался чей-то перепуганный вскрик, а невидимый уже Тингол, громыхая сапогами и, похоже, роняя на пути какие-то то ли стулья, то ли тумбочки, прокричал:

— …подохнете — не возвращайтесь!

Маблунг, пунцовый и взлохмаченный, посмотрел ему вслед, кое-как одернул мундир и, переведя дух, укоризненно взглянул на Белега.

— Правда, чего ты закусился — так-то?

Белег промолчал. Саэрос — на удивление — тоже.

***23 часа 28 минут

По существу, когда сели уже и скомкали всколыхнувшиеся было споры и взаимные поддевки, Нолмэндил начал с того же, что перед этим пересказал Белегу и Турину в полумраке «Глаурунга».