Поэтому все беглецы, все подозреваемые в том, что беглецами являются, обязательно попадали на реабилитацию — сначала на жесткий режим, потом, по мере обследования, на облегченный. Некоторые жили в центре не месяцами даже — годами; некоторые, чье сознание пострадало слишком сильно, были обречены провести там десятилетия; в отдельных случаях врачи и в первую очередь сам доктор Игливин делали прогнозы совсем неутешительные: вернуть кого-то к обычной жизни не удавалось вовсе. Подход этот давал свои плоды, и «инцидентов» в Дориате почти не случалось: выписанные из реабилитационного центра уезжали подальше от крупных городов и жили там, судя по донесениям местной полиции, вполне благополучно.

Но помимо этого существовал и третий тип ангбандского присутствия. В Дориате такое случалось только дважды, и оба раза Белег свидетелем не был и мог только позднее ознакомиться с рапортами и врачебными заключениями, перетекшими в дальнейшие теоретические споры: является ли это отдельным, специфическим «воздействием третьего типа» или же подтипом буйного беспамятства. Так или иначе, но если Дориату относительно везло, то в землях голодрим Белег подобное наблюдал уже лично.

— Приятно в таком месте увидеть вдруг знакомое лицо, — выровняв голос, зазвучав уже естественно, продолжила женщина — по-прежнему безмятежно глядя куда-то перед собой; а вот мужчина, напротив, смотрел теперь прямо, осознанно — разглядывал их всех весело и с любопытством, улыбался и продолжал беззвучно шевелить губами так, что казалось, будто он и говорит этим приятным женским голосом. — Не напомните имя свое?

— Вам лучше выйти, — произнес Халькон.

— Вам лучше позвать своего лекаря, — Нолмэндил снова дернул щекой.

— Невежливо так откровенно игнорировать простой вопрос…

— …доктор, вы вмешаетесь? Здесь дело посерьезнее швыряния бутылок.

— Сейчас. Сейчас я сделаю блокирующий укол.

— …неужели вас так скверно воспитали, господин голдо?..

— …да что доктор, тут нужен конвой усиленный! и смирительные ремни…

— Говорил же, надо сразу надевать…

— Отвечай мне! Смотри на меня и отвечай!

Он так сильно и так внезапно подался вперед, что, если бы Марондир и Хабрас не схватили стул за спинку, тот опрокинулся бы, несмотря на весь свой немалый вес; подался и, переменившись в лице, оскалившись и впившись глазами в голдо, только что не зарычал.

Тот отшатнулся, всплеснул руками, ловя опору. Саэрос, так и стоявший к нему вплотную, отскочил, выругался, запрыгал на одной ноге.

В помещении стало как-то странно — то ли темнее, то ли холоднее, то ли появилась в воздухе какая-то тонкая липкая паутина. Кто-то пытался снять ее с глаз, кто-то замотал головой, отмахивался и ежился.

— Довольно, довольно, — мгновенно вернув себе приветливый вид, примирительным тоном продолжил мужчина — теперь говорили они оба, и женщина, чуть отставая, повторяла за ним, словно эхо, и, словно опаздывающая тень, точно так же поворачивала голову и водила пустым взглядом по сторонам. — Не нужно так пугаться. Давайте-ка просто поглядим друг на друга. Кто тут еще?.. Artanis, вот так приятная встреча! Как поживаете, принцесса? Как поживает последний ваш уцелевший брат?

Утратив свою привычную отстраненную уверенность и легкую надменность, извечную легкую насмешку, Галадриэль превратилась теперь в статую: замерла, стиснув кулаки, сжав губы, и смотрела на говоривших с холодной чистейшей ненавистью.

— Ну-ну, не надо метать такие молнии, а то бедный господин письмоводитель воспламенится, а он и так не слишком крепок… О, позвольте, а это?.. — мужчина на стуле оборвал самого себя, с наигранным удивлением округлил рот.

Белег дернул Турина за плечо — отступить подальше.

— …неужели!.. Мальчик мой, это ведь ты? Вот так сюрприз! Наша запланированная встреча так неудачно сорвалась, а была такой желанной!.. Столько всего тебе следовало показать, со стольким познакомить!..

Боковая дверь, ведущая в коридор, а оттуда дальше в Управление, распахнулась. Появился офицер, убежавший звать доктора Игливина, следом сам доктор, а по пятам — пятерка конвоя с винтовками, в пехотной форме с черными шевронами разведки (действующие офицеры, как и сам Белег, все эти нашивки на обычной, не парадной форме всегда спарывали, но те, кто служил в отрядах силовой поддержки — в конвое, в патруле и прочих группах усиления, — носили обязательно).

— Что делать? — сразу выкрикнул Адвэллион. — Обычный блокатор не поможет! Я сам не смогу!

Он уже вытащил из медицинского саквояжа коробочку с ампулами и шприц, но остановился, в нервном замешательстве глядя на прикованных.

— Что тут? — коротко спросил Игливин, цепким взглядом срисовал обстановку и тут же себе ответил: — Вижу! Отойти всем от них!

Двое на стульях уставились на него — мужчина с живым интересом, женщина с видом по-прежнему отрешенным, опустошенным.

— Это что же такое сейчас будет?..

— Отодвиньте их друг от друга. Живее! Держите стул! Крепче держите, втроем! Адвэллион, накрой ее, коли по второму курсу. И готовь… Нет, пока только ей коли!

— Очень интересно будет посмотреть!..

— Молчи!

Доктор Игливин остановился перед мужчиной и положил руки ему на виски. Издевательская ухмылка пропала не сразу — секунду-другую кривилась еще, а потом сменилась то ли замешательством, то ли удивлением, а уже потом яростной гримасой.

Голова задергалась, замоталась; натянулись сцепки наручников, стальные браслеты стали сильнее и сильнее впиваться в запястья. Но доктор Игливин удержал и выровнял: держал крепко, стискивая виски, прижимая большие пальцы над бровями, и что-то беззвучно шептал. У него самого на побледневшем лице выступили капли пота, руки напряглись, напряглась вся фигура, но он держался и сам — не дрогнул, не покачнулся, не разорвал пристальный, связывающий зрительный контакт.