Иногда предлагали отделить городские нужды и передать их казначейству. Но тут уже Саэрос с неизменной убедительностью доказывал: если отделять, то все сразу, под руку одного толкового градоначальника. А наедине крутил пальцем у виска и уточнял: «Наш муравейник? Благодарю, двужильные у нас вы с Маблунгом». Подбор начальника и запуск процедуры уже много лет ждали Тингола в лохматой папке «Разное».

А потому Маблунг до сих пор контролировал все сам: городское хозяйство, городское строительство, городские службы; состояние улиц и порядок на них; регистрацию граждан и приезжих, проверку документов и рейды, расследования, розыски… А также многочисленные хлопоты дворца: его охрану, штат и расходы, включая необходимость визировать пропуска и сметы.

Сейчас в приемной у Маблунга почти ничего не изменилось: за столом, едва видный за стопками папок, сидел знакомый уже, порядком ошалевший ординарец и что-то бисерным почерком выписывал, над душой у него ждал другой ординарец — Марондира; толпилось рядом с десяток младших офицеров и порученцев, трое штатских, а дверь в кабинет была распахнута, и оттуда доносились голоса на повышенных тонах.

— …я вынесу это на обсуждение, готовься! — услышал Белег голос Гилрэса. Тот уже стоял на ногах в окружении командующего округом, командующего королевской гвардией и начальницы над женскими вспомотрядами. — И, будь уверен, распоряжаться тебе недолго, — закончил и обернулся, увидел Белега. — Ба! Господин капитан. Недорого, Маблунг, мундир полиции ценишь — я бы и форму рядового марать не позволил.

— Гили, проваливай уже куда подальше, — беззлобно отмахнулся Маблунг. Он сидел за столом в расчерченной подтяжками рубашке, одной рукой шарил в бумагах, другой писал что-то, а плечом прижимал к уху телефонную трубку. — Да я не тебе! Говори, слушаю!..

Гилрэс прошел мимо Белега, слегка зацепив локтем — не сильно, только обозначив. Полковник Фасвэн и полковник Сарто наоборот — обошли по дуге, не взглянули, делано не заметив. Командующий округом Халмэ приостановился, коротко пожал руку.

Дверь закрылась. Белег прошел вдоль длинного — по дюжине стульев с каждой стороны — стола и сел ближе к Маблунгу. За спиной у того темнела распахнутая дверь в соседнюю комнатку, в проеме виднелся край стола с пустым подстаканником, кожаный диван, а на нем мятый синий мундир и брошенная сверху кобура.

Маблунг закончил говорить по телефону, уронил на бумаги перьевую ручку и запустил пальцы во вновь растрепанные, вновь торчащие во все стороны волосы. Рукава рубашки он закатал, и теперь татуировка была видна до локтя — но она шла и дальше: побеги плюща, вереска и чабреца переплетались, обвивали руку, потом плечо, захватывали грудь и выглядывали уже из расстегнутого ворота. Он привез эту красоту с южных рубежей, когда давным-давно выторговал себе чуть ли не единственный в жизни отпуск — год в пограничном отряде. Отряд почти полностью оказался аварским, и это имело последствия. «Юные нис будут потрясены», — улыбнулся Даэрон, когда Маблунг только вернулся и, загорелый, увешанный трофеями-подарками, сразу заявился в кабинет к Тинголу. Заявился и немедленно стянул через голову одежду, покрутился на месте. Тингол подскочил и захлебнулся от восторга не меньше юных нис. «Я совершенно не удивлен, — добавил Саэрос, — всегда знал, что вы с авари примерно на одном уровне развития».

— Так, — сказал Маблунг. Поскреб вересковую розетку на локте и повторил: — Так. Читай… Хотя что тут читать — слушай. Зарегистрирован этот Фрар по адресу: улица Малая Колесная, дом девять, квартира пять.

— Не в Квартале.

— Не в Квартале! Недалеко от вас, кстати. Сосед. Зарегистрирован! Аренда задержана за два последних месяца, и домовладелец уже начал думать о решительных мерах, но тут — пожалуйста! — жилец вообще пропал. Говорит, не появляется дня четыре, хотя до этого всегда был на виду и ничем на себя внимание не обращал. Гном как гном: небось поцапался со своими, вот и живет в городе. Плохого не делает, что-то где-то работает, платил раньше вперед — и ладно. Ну ты сам этих домовладельцев знаешь…

— Квартиру осмотрели?

— Конечно. Внутри шаром покати — ни вещей, ни документов. Домовладелец тоже теперь у нас сидит, вспоминает, но пока ничего умного не сказал.

— Мастерская?

— Какая мастерская? — не понял Маблунг.

— Он же мебельщик? «Что-то где-то работает»?

— Ну… в доме-то никакой мастерской нет… Ага… Ищем.

Белег откинулся на спинку кресла, скрестил руки, сунул ладони под мышки. Из распахнутой балконной двери в лицо веяло ночной прохладой. Оттуда же, откуда-то слева, со стороны, доносились отдаленные голоса — широкий балкон тянулся вдоль всего этажа, на него всегда выходили курить, гонять чаи и болтать. Сейчас из темноты редкие огни уснувшего города глядели робко, а звезд не было вовсе — к ночи небо заволокло.

— Хорошо.

— Ты думаешь?

— Да. Пока есть что искать. Хуже было бы, если б утром контора, обед по часам, а вечером домой — спать.

— Как этот Англазар?

— Как он.

Маблунг развел руками, шумно отхлебнул из чашки. Пошелестел на столе, откопал в документах портсигар, пепельницу и переместился к балкону.

— Ты что-нибудь надумал?

— Что-нибудь.

— И-и? — с нажимом протянул и через плечо пустил на улицу струю дыма.

В дверь постучали, дверь приоткрылась — в щель влезла голова Турина.

— Ты тут? — убедившись, Турин вкрутился целиком, прошел к столу и хлопнул сложенную карту, развернул. — Старикашка пишет — обливается слезами и пишет. Вообще-то ты его порядком замучил, он уже за сердце хватается!.. Ладно, вот, я отметил.

Они собрались над картой: Маблунг с убранной за спину папиросой ткнулся почти что носом, Белег наклонился рядом, Турин стал водить пальцем.

— Вот их дом с мастерской. Каждый день в девять вечера мастер шел себе на Лесной бульвар, дальше до моста, здесь — по набережной вдоль Клубка. Вокруг, потом Оврагом обратно к бульвару, дальше домой. На все про все час времени.