— Молодой человек! — одернул доктор Миаред. — Держите себя в руках или подите вон.

— Ничего-ничего… Нужно было сделать препарат. Понимаете, для… для лучшего изучения, — как бы оправдываясь, пояснил доктор Игливин.

— И?

— Наши мнения разделились…

— Мнения не разделились! — вдруг резко и зло перебил доктор Лайнион. — Это может быть, — он выделил голосом и повторил: — Может быть травма при падении. Она похожа на травму при падении! Она расположена, как травма при падении! Но она недостаточно серьезная. И на теле нет однозначно относящихся к делу кровоподтеков. Кровоподтеков вообще — миллион, но нужных — нет. А при падении с такого роста они будут! Всегда! Но — дайте закончу! — с учетом…

— Позвольте, коллега! Не путайте следствие! — решительно вмешался доктор Миаред и за лацкан мундира повернул Белега к себе. — Уясните, полковник… или вы теперь капитан?.. Неважно! Падение после удара такой огромной силы вкупе с комплекцией короля вызвало бы куда более серьезные повреждения! А это — мелочь.

— Так, может, того… тело подхватить успели? — предположил Турин.

— …о чем я и толкую!

— А может, вы не будете додумывать за пределами своей компетенции?! На прижизненный удар сзади это тоже очень похоже!

— Неоправданно слабый удар! По неоправданной траектории! Я достаточно нагляделся на трупы с разбитыми головами…

— Ваших клиентов как будто чаще бьют бутылками?..

— Давайте мы не пойдем по кругу?!

— Давайте не пойдем, коллеги, — примирительно попросил доктор Игливин, мягко развел спорщиков руками. — Позвольте, я подытожу, Белег, господин Турамбар. Я, как вы понимаете, в большей степени наблюдаю: моя специальность — исцеление… Но я внимательно слежу за ходом рассуждений, а коллеги — опытные хирурги. И вот они — мы — сошлись на следующем, и именно это будет отражено в отчете: направление, глубина и характер повреждения, на которое вы просили обратить особое внимание, таковы, что оно может быть следом слабого удара сзади. А может быть последствием заторможенного падения, например, на ребро стола. Установить это однозначно не видится возможным.

— Этот удар, если он был нанесен при жизни, мог оглушить? — уточнил Белег.

— Да не мог! Не мог он быть нанесен при жизни! — окончательно взорвался доктор Лайнион. — Меня тут слушают вообще?! Никто не будет так бить — в таком положении! Это даже исходя из положения руки почти невозможно! И вам, господин Куталион, это должно быть яснее многих!

— Коллега, коллега, успокойтесь!.. – снова попросил Игливин.

— Еще раз. Удар должен наноситься слегка сверху, — доктор Лайнион взял себя в руки и, снизив тон, повернулся к Турину. — Позвольте. Вот: молодой человек, он выше меня на полголовы. Если я буду бить его сзади какой-нибудь палкой, след окажется под углом. А он почти горизонтальный.

— Молодой человек? — с наигранным удивлением переспросил доктор Миаред. — Горизонтальный?

— След! — рявкнул доктор Лайнион. — След удара горизонтальный!

— Так он и сидеть мог!..

Они явно вернулись к уже звучавшим аргументам и, не обращая внимание на попытки Игливина урезонить, стали перекрикивать друг друга и одновременно тянуть Турина в разные стороны. Тот попытался освободиться, но вместо этого был усажен на стул и мгновенно сделался объектом испытаний.

— Значит, так, — понаблюдав за перепалкой, негромко заговорил Айлин Лирион. — Однозначных выводов не будет. Они тут проспорят до Второй Музыки, но я тебе скажу как есть: да, мог быть какой-то неубедительный, неловкий удар сзади, а затем — тут я согласен с Элрет — кто-то пустил в дело кулак. Но все же склоняюсь к другому: били один раз, очень точно и наверняка — а потом уже тело или подхватить не успели, или не удержали как следует. Никакого свободного падения с высоты роста в любом случае не было.

— Айлин, скажи — как есть. Случайность допустима?

— Случайность? А я не собью? Наше дело — факты, выводы за тобой. Или кто их будет делать…

— Не собьешь.

— Как скажешь… Случайно ударить в голову и сразу проломить такой череп?.. — Лирион отвел взгляд, посмотрел на прикрытое тело, вздохнул. — Случайно все возможно… В моей практике хватает странных случаев — вплоть до мрачных курьезов. Помню, как-то сестра зашивает парню губу — решили, осколком порвало, зуб выбило. Он сидит, смеется, сестра ругается, чтоб не мешал. А когда закончила — встал, покачнулся и рухнул. Мы на вскрытии обомлели: в нёбе дырка, в голове пуля, вместо содержимого каша… — он потер щеку тыльной стороной ладони и вздохнул. — Извини, профессиональные байки… Дарлас, помоги-ка, перевернем.

Белег посторонился, освобождая место.

Доктор Курмин, непривычно тихий и подавленный, все это время молчал, не участвовал в споре и как будто не слишком интересовался им. Разве что на Белега, когда тот вошел, взглянул вопросительно и явно хотел что-то спросить, но не стал. Сейчас они с Лирионом в четыре руки перевернули тело, и Белег подошел ближе.

— Вот смотри. А сперва ответь: какие есть на теле точки, удар по которым повлечет мгновенную смерть?

Белег ответил.

— Точно. Значит, если хотели убить быстро и наверняка, разумнее было бы бить… Куда… Допустим, кость височная, она тоньше. В кадык тоже — гарантированно, хотя это несколько секунд агонии и удушья. В переносицу очень хорошо, но жертва еще может успеть отстраниться. А тут… Понимаешь, кость-то лобная оч-чень крепкая. Но зато именно с такой силой, именно в такой проекции, смотри, что получилось — только прошу, не падай… Видишь, снаружи все чистенько, а под крышкой вон какие разрушения, одно сплошное кровоизлияние, здесь вот вообще — ошметки. Случайность?.. — Лирион отложил ланцет и развел руками. — Ты спросил, я, как мог, ответил. А есть ли в этом деле место случайностям — решай…

— Я тебя понял.

Двое спорщиков продолжали кружить над Турином, а тот вертел головой, слушая обоих и более-менее успешно уворачиваясь от экспериментальных ударов с разных сторон. Доктор Игливин уже просто сокрушенно наблюдал за ними, вздыхал и крутил завод карманных часов.

— Про гнома что-то скажешь?

Лирион покачал головой.

— Установка была — закончить с Элу. Только потом гном. Его даже в наш морг уже перевезли.

— Но мы посмотрели — внешне, — заговорил наконец доктор Курмин. Заторможенно отер ладонью лицо, глаза, проморгался. — С ним пока причин для спора нет: на теле имеются отдельные синяки, но они старые, и это скорее что-то бытовое, пустячное. Сильно били по лицу — вероятно, тоже кулаком. Хотя мы с Урвасом сходимся в предположении — разумеется, предварительном — что ему как раз сначала переносицу сломали. Я бы даже больше сказал: вдавили внутрь.