Не сбавляя шаг, Саэрос вплотную приблизился к Белегу и без слов, безо всякого крика пихнул обоими кулаками в грудь. Белег отступил, получил еще один такой же ощутимый тычок. На третий поймал Саэроса в охапку, прижал к себе, и тот задергался, забодался, без разбору залупил руками и теперь уже на всю площадь разразился таким исступленным потоком брани, какой сделал бы честь любому портовому грузчику.

Саэрос был самый невысокий и щуплый из них пятерых. Очень светлые серебристые, почти белые волосы, черные брови, острый взгляд черных глаз — он был весьма импозантен, всегда тщательно, с придумкой одет и, если бы тонкие черты не искажались почти постоянным недовольством и раздражением, мог бы называться красивым. Приятным в общении он не был никогда.

— Все. Пускай, — наконец глухо проговорил, закончив вырываться и изрыгать проклятия. Белег пустил. — Устроили тут без меня, да?

Они отошли, присели на скамью возле кованой решетки, что окружала Хирилорн в центре площади. Саэрос вынул маленькую расческу и стал нервно, дрожа руками, дергая волосы, приводить себя в порядок, Белег наклонился поднять выскользнувший из кармана аж хрустящий от крахмала платок и просто ждал. Турин не садился — в сомнениях мялся неподалеку.

— Ну?

— Нечего пока.

— Так-таки и нечего.

— Расследование идет, — осторожно вставил Турин, и Саэрос, подскочив на месте, вытаращившись сначала на него, разинул рот, а потом совершенно потрясенно посмотрел на Белега.

— Оно что же — разговаривает?!

Белег без раздумий пихнул локтем и посмотрел на Турина: тот поиграл желваками, но проявил чудеса выдержки — вовсе промолчал и от греха подальше ушел к бронемобилю.

— Мы, кажется, договаривались?

— Извини, — отмахнулся Саэрос, — дай душу отвести.

После того инцидента, после которого Турин оказался в бегах, а Саэрос — в госпитале и в гипсе, они долго не общались. Нет, Белег приходил в палату, но больной упорно делал вид, что спит, а потом уже и сам Белег Менегрот покинул. Встретились только весной, в тот самый день, когда Белег сидел в кабинете Тингола и выслушивал отповедь.

Уже пили приготовленный Алороном чай, и тут зазвонил телефон. Тингол поднял трубку, коротко угукнул в нее и пошел отпереть.

— Ты очень кстати. Заходи.

Саэрос вошел с бумагами в руках, увидел Белега и тут же отвел взгляд, замер и, свирепея, подобрался.

— Так, что тут у нас… Ага!.. Подожди-ка, присядь, перечитаю. Вон, хочешь — бутербродик бери, — и Тингол, якобы ничего не замечая, сел на подлокотник кресла и принялся увлеченно шелестеть.

Белег неловко выбрался из-за стола.

— Здравствуй, Саэрос. Мы давно не виделись.

Тот дернулся, повернулся и с всколыхнувшимся возмущением уставился так, будто и правда только что увидел.

— Ах, здравствуйте, господин Куталион! Вас-то я и не заметил! Действительно, давненько. Когда же это было?..

— Прошлой зимой.

— Вы правы, господин Куталион, что-то такое припоминаю. Встречались. Какой-то славный денек, кажется, конец недели — незадолго до того, как чья-то ручная обезьяна чуть меня не убила! А что же было дальше?! Ах да, дальше один мой бывший друг умчался и пропал на несколько месяцев! И, дайте подумаю, чем же кончилось то дело?.. Ах да: та же блядья обезьяна чуть не прикончила его самого!

— Я тоже рад тебя видеть, Саэрос.

— А не пошел бы ты?

— А не пошли бы вы оба? — не поднимая головы, предложил Тингол.

Они молча вышли на террасу: Белег прикрыл дверь и отвернулся от полоски света между занавесом — ее почти сразу загородила подошедшая фигура; Саэрос, не оглядываясь, быстро пошел через парк.

— Саэрос, ты извини, — позвал его Белег. Остановился возле валуна у клумбы и присел. — Мне за тобой не угнаться.

Тот сразу вернулся. Садиться не стал — угрожающе навис.

— Скажи еще, пока я в госпитале валялся, тоже было не угнаться!

— В госпитале ты не был настроен на разговор.

— И что тебя остановило?

— Что не стоит кричать со сломанной шеей.

— Ах, ну так теперь она срослась!.. — с угрозой процедил Саэрос, сунул руки в карманы брюк и, не слишком церемонясь, толкнул его, уселся рядом.

— Что там? — Белег взглядом указал на дворец — туда, где находились залы Совета и Государственного Собрания.

— А что, какие-то сомнения? Можешь догадаться: одни перебздели и не знают, что делать, другие в принципе не знают ничего по причине врожденного скудоумия. Друг на друга валят, ищут виноватых.