— Так, малыш. Я тебя освободила, теперь можешь возвращаться в свою стаю. А мне пора идти дальше.

Я отвернулась и решительным шагом пошла вперед. Через какое-то время услышала тихие шаги рядом. Обернулась. Щенок бежал позади меня, весело высунув розовый язычок.

Я широко улыбнулась и замедлила шаг. Он бодро подбежал ко мне и уткнулся головой в колени. Я погладила его по холке.

— Хорошо, — прошептала я, заглядывая ему в глаза, — только постарайся меня не сжечь.

Щенок моргнул, словно соглашаясь, и лизнул меня в щеку. Мы отправились дальше, сквозь густую чащу леса. Я шла впереди, мой новый спутник — следом. А вдвоем было не так уж и страшно. И не так одиноко.

Так мы и прошли, не останавливаясь, почти весь день. Интуиция подсказывала, что идти осталось совсем немного. На закате я вышла к узкой и быстрой реке, через которую был перекинут дощатый мост. На другом берегу маячили крохотные сельские домики.

Я остановилась, села на корточки перед пушистиком. Ласково прикоснулась к нему и тихо прошептала:

— Здесь мы должны попрощаться, малыш.

Он взглянул на меня блестящими глазами и тихонько заскулил. Мне и самой хотелось скулить и плакать.

— Послушай, я не могу взять тебя с собой. Там, — я указала рукой в сторону моста, — живут люди. И не все они добрые. Уж я-то знаю. Впереди может ждать что угодно. Я даже не знаю, смогу ли дойти до конца. И не могу подвергать тебя опасности.

Щенок заморгал и заскулил еще протяжнее. Я тихо всхлипнула и прижала его к себе.

— Тише, тише, — прошептала я, — все хорошо. Беги обратно в лес. Здесь твой дом. Здесь ты свободен.

Тоска, моя старая подруга, сжала сердце. Но довольно уже плакать. Пора бы уже привыкнуть.

Я разжала объятия. Щенок лизнул меня два раза. Взглянул умными глазками. Развернулся и убежал в лес.

«Может, когда-нибудь мы еще встретимся», — с грустью подумала я.

Мне очень хотелось взять его с собой. Но я понимала, что не могу себе это позволить. Я даже не была уверена, проснусь ли завтра утром. Но больше всего я не была уверена в людях, что населяли этот мир.

Кто знает, может, они и таких, как пушистик, считают опасными? Охотятся на них или истребляют. Меня бы это не удивило. И как бы горько не было, но свой дальнейший путь я должна проделать одна. Не подвергая опасности невинное создание.

Я вытерла слезы, поднялась на ноги. И, накинув на голову капюшон, направилась в деревню.

Меня встретили крохотные домики, что аккуратными рядами выстроились вдоль вымощенной дороги. Вокруг цвели розовые кусты и лимонные деревья, расточая дивный аромат.

В воздухе сверкали светлячки. То тут, то там доносилось дружное пение. Воздух был чист и свеж. Деревенька была поистине сказочной. Местом, в котором бы хотелось остаться подольше. Гулять до глубокой ночи, слушать сверчков, купаться в прохладной реке, ухаживать за розами, да петь песни дружной семьей. Идиллия, которую мне не суждено постичь.

На площади я нашла небольшую таверну, где и заночевала.

Следующим утром после плотного завтрака я узнала у трактирщика, где могу нанять повозку. Он предложил воспользоваться услугами его дядьки. А днем я уже сидела в открытой повозке рядом с лохматым стариком, который постоянно улыбался.

Первое время мы ехали молча, что меня вполне устраивало. Извозчик ерзал на сидении, несколько раз оборачивался и глядел на меня. Не выдержав, он произнес:

— И для чего же юной девице ехать в столицу?

— Еду учиться, — сухо ответила я. Собственно, это не было ложью.

— Охо-хо! — весело произнес извозчик, — девице учиться! Ну и блажь! Девице следует быть рядом с домом. Следить за хозяйством, лечить людей, рожать…Тьфу ты, учиться! И чего только нынче не удумают.

Он рассмеялся на удивление заразительным и добрым смехом. Я невольно улыбнулась в ответ, хотя ничего смешного не находила. Старик взлохматил и без того взъерошенную гриву и сказал:

— Я уж грешным делом подумал, что ты того…в танцовщицы податься собралась. Многие сельские девушки так делают. Были порядочные, простые…А как в столицу перебираются, да танцульки эти в головы себе вбивают, так все. Считай, подменили человека! Гордячками ходят, про родных забывают. А-а-а! — он вздохнул и махнул рукой.

— Танцовщицы? — спросила я с опаской, — что же они танцуют?

Извозчик в очередной раз посмотрел на меня с той же улыбкой на лице.

— Ты чего, с луны свалилась?

Я усмехнулась. Дядька-то был не далек от истины. Может, плюнуть на все да рассказать ему правду? И посмотреть, будет ли он смеяться.

— Меня воспитывали в строгости, — ответила я, на всякий случай потупив взор, — многие вещи от меня утаивали.

— Хм, — задумчиво произнес мужчина, — а идея-то неплохая. Я б и своих так воспитал, коли бы они помладше были. Но поздно уже. Вот дождусь, как внуки появятся, и тогда…