Она обняла брата, и, не слушая его запоздалых извинений, выпроводила его вон. Херриэт уже ждала ее в карете. Мейлина уселась, карета тронулась. Путешествие началось.

Арриан.

Ее голос, спрашивающий деда, что делать, ее руки на спине, нежно касающиеся крыльев, которые с каждым ее прикосновением он чувствовал все лучше и лучше. И невозможность сделать шаг навстречу, сгрести девушку в охапку, и целовать, целовать, пока у обоих не кончатся силы. Да, только целовать, потому что пойти дальше можно только на алтаре Ветра в княжестве. Только так он примет всю силу своей магии, свои крылья и станет Князем — винглордом, тем, кем он был рожден. Господи, с этой пыткой не сравняться ни раскаленное железо, ни двадцать лет жизни с постоянной болью в груди, которую он пытался заглушить тренировками и медитацией. Да, он избавился от пожизненного ношения корсета, тренированные мышцы держали не хуже, но от своей природы, от своей судьбы не уйдешь. А для благоприятного исхода ему нужна эта девочка, искренне его ненавидящая, причем заслуженно. Интересно, если бы он почувствовал в ней Предназначенную до рокового приказа, отдал бы он его? Скорее всего, отдал. Об отце. Пепел матери, вместе с обгорелым остатком черного пера, который он хранил у себя в специальном ларце, а кусочек того пера — под портретом матери в медальоне на груди, не дали бы его природе мстителя поступить иначе. Но он пощадил бы ее мать. Брат вернул медальон, как только он вышел из Тюремного замка. Не взять было нельзя. И теперь он жег чувством невыполненного долга, не доведенной до конца мести. Именно этот долг не позволит его магии уничтожить его, а превратит в чудовище, не имеющего других чувств, кроме ненависти, других целей, кроме исполнения МЕСТИ. Причем, жертвами падут все, хотя бы косвенно причастные к трагедии. И отец, и дед, и остатки семьи этой девочки, Мейлины. Кроме нее. Потому, что именно ее он не сможет убить. Именно она может уничтожить монстра, в которого он превратиться. А если успеть довести месть до конца, раньше, чем проснется магия? Всего-то убить двух и так дышащих на ладан стариков! Просто прийти и убить. Уже имеющихся сил хватит, что бы пройти в их обиталище, или приблизиться к ним, когда они опять будут наслаждаться зрелищем очередной расправы с инакомыслящими. Интересно, сочтет ли тогда магия долг мести выполненным и просто, без затей, убьет его, как слабака?

Ночь, все спят, только ему не до отдыха. Один роковой приказ и жизнь, можно сказать, кончена. Нет, викарий, равнодушно подписавший приговор совершенно неведомой ему женщине, подписавший даже не пролистав, не посмотрев, кому он вынесен, явно заслуживал смерти. Как и все остальные. Он не вынес ни одного приговора не виновным, кроме жены, вступившейся за мужа. Матери его Предназначенной. И теперь должен принять свою кару за этот поступок. Да, единственный, за который ему стыдно. Не за сожженных на ими же приготовленном для других костре иерархов Церкви, и других ее служителей, вынесших неправедный приговор. Своей смертью они спасли многих, осужденных ими же на казнь. Только на том костре должны были сгореть несколько десятков чьих-то отцов, матерей, братьев, сестер, детей, виновных только в том, что вовремя не осенили себя знаком, или в чем-то помешали доносителям, или кому-то потребовалось их имущество. Во время того костра его соратники освободили всех заключенных по приказу инквизиции, все они, и их семьи сбежали и нашли приют в предгорьях, куда инквизиторы боялись сунуть нос. Крылатые стражи княжества уничтожали их безо всякой пощады, поднимая вверх и сбрасывая в дальнее, глубокое ущелье. По приказу деда. Все, хватит рефлектировать. Что сделано, то сделано. Надо нести свое наказание за неправильные, непродуманные поступки. И то, что в тот роковой вечер боль в груди почти лишила его разума, его не оправдывает. Теперь он понимает, почему так болело. Крылья отреагировали на близость Мейлины. Зашевелились. Оттуда и боль. А пострадала ее мать. В душе шевельнулась надежда. Может, поговорить с девушкой, открыто, ничего не скрывая. Ведь она помогала ему, когда крылья прорывались наружу, спасла. Господи, Арр, ты дурак! Погрузился в черные мысли, не видишь ничего дальше своего носа! Она же прямо сказала, что, узнав твою историю, считает, что ты имел право на месть! Всем, даже своему отцу, а мать просто попала под разборки. Прямо так и сказала. А ты, полностью погрузился в жалость сам к себе, припустил все мимо ушей! Она же прямым текстом предложила пройти ритуал! С ней! А ты не обратил внимания, пропустил мимо ушей. Дурак! Круглый дурак. Теперь Лина думает, что это он не хочет быть с ней ближе! Надо срочно переговорить с ней! Прямо сейчас! И тут часы пробили четыре раза. Действительно, дурак. Кто в четыре утра врывается к девушке для признаний. В лучшем случае его не пустят, в худшем — он получит туфлей, или тем, что попадется под руку прямо по лбу, заслуженно. Надо дождаться утра, и чинно, спокойно попросить поговорить откровенно. Только так. Он вновь улегся в кровать. Если бы он знал, как потом он будет жалеть об этом решении! Успокоенный найденным выходом Арриан ждал утра, но переутомленный организм принял свое решение и спокойно заснул.

Проснулся уже около одиннадцати. Мейлина и Херриэт уехали по делам. Дед настаивал на отъезде в княжество немедленно. Возражения и просьбы не принимались. В конце концов, князь применил свою силу, просто втолкнул его в карету и велел трогать. Возражать князю, повелителю, подкрепившему приказ импульсом силы, не прошедший посвящения винглорд не мог. Пришлось подчиниться. Вечером, измученный ездой в тряской карете, внук запросил об остановке. Не до конца зажившие карманы с крыльями нудно болели. Конечно, эта боль не шла в сравнение с прошлой, но выматывала. Дед пожалел, приказал остановиться в ближайшем городке, где нашлась подходящая гостиница. Арриан с наслаждением вылез из опостылевшей кареты, прошел в свою комнату и, не дожидаясь ужина, сел писать письмо. Отправил его с верным человеком. Осталось дождаться ответа. Наутро все повторилось. Тряская карета, садиться на коня дед запретил, но приказал купить побольше подушек, и разложить сиденья, превратив карету в большое ложе. Теперь он ехал один, без слуги, но лежа было удобнее. Вечером дед объяснил, что боится, что во время езды верхом его крылья могут распахнуться самопроизвольно, что привлечет к ним внимание, а они уехали, не поставив в известность короля. Он не хочет лишних объяснений с бывшим зятем. Так что верхом Арриан поедет после пересечения границ княжества — негоже наследнику въезжать в карете, как барышне! Пришлось терпеть. Ответ на письмо пришел через четыре дня. Неожиданный. Миз Мейлина уехала с леди Херриэт навестить ее племянницу в монастыре. Девушка засомневалась, принимать ли монашеский постриг, хочет посоветоваться с теткой. Вспомнив, что сам приказал Лине поступить в распоряжение Херриэт на время своего отсутствия, Арриан успокоился. В каком монастыре живет эта племянница, он не знал, поэтому отправил еще одно письмо, уже с просьбой переправить его лично Херриэт. Ответ застал его на границе. Леди Херриэт с племянницей выехали из монастыря, куда — неизвестно. О спутнице леди ничего неизвестно. Следы Лины потерялись. Окончательно.

Замок князя, так хорошо знакомый с детства, стоял на высокой горе со странной, ровно срезанной вершиной. Гордый и неприступный он парил в облаках, поражая своими размерами, красотой и удобством. Сюрпризы начались еще на подъезде. Преодолели на три четверти подъем на гору в виде вьющегося серпантина, окруженного террасами с разбитым на них парком, причуды одной из прошлых княгинь, родом из эльфов. И в районе поворота на второстепенную дорожку, идущую к строению, носящему название «Нижний дворец», в котором они с братом провели больше года в детстве, взгляд Арриана наткнулся на стайку богато одетых девиц. Раздалось дружное аханье, вся компания сделала дружный реверанс, и потом долго провожала кавалькаду жадными взорами, обращенными на него, Арриана.

— «Невесты, — с раздражением подумал он, — надо же, приехали уже, черт бы их побрал»!

— Собираются, — прокомментировал дед, — вот подтянуться из дальних долин и предгорий, и можно дней через пять начинать!

— Дед, если только через пять дней, тогда зачем ты меня увез так рано, не дал дождаться…

— Кого, Мейлины? У тебя было почти три месяца, что бы договориться с девушкой. Что решилось бы за два дня?

— Все, дед, все, и отбор бы не потребовался!

— А твой не очень умный отец опять стал бы кого-нибудь сватать, я знаю, он уже пригласил племянницу короля Лимерии, не такое сильное королевство, как Ализания, но тоже ничего. Он уже прислал курьера с письмом, что бы мы задержались, но я ответил, что больше не могу ждать, накопились дела, а так как ты больше не кронпринц Риодора, то я имею полное право по нашему соглашению забрать тебя в Маунтвинд, как своего наследника. А племянница, это не наследная принцесса, ей консорт не нужен, так что он вполне может подсунуть ей Арлинна. Письмо ему доставили, когда нас уже было не догнать, так что все прилично, а искать твою Мейлину тебе бы так и так не дали!

— Дед, тогда давай задержим начало смотра, я быстро, анонимно смотаюсь обратно, переговорю с Мейлиной и вернусь!

— Ага, и окажешься прямо в объятиях Лимеранской принцессы! Или кого похуже! Ты что, не понял, что я тебе только что толковал! Сейчас ты сидишь тихо, пьёшь молоко, дышишь воздухом наших гор, приходишь в себя окончательно после всех манипуляций, проводим смотр, это быстро, не то, что отборы у вас, внизу. Нас не волнует ни внешность кандидаток, ни их умения, или находчивость, только девственность, причем, истинная, уровень магической силы, и ваша совместимость. Все. Если тебе повезет и отыщется вторая Предназначенная, что не так уж и редко случается, иначе мы бы просто вымерли, особенно черные, то мы вас обручаем, и езжай, ищи Лину. Найдешь — твое счастье, договоришься — двойное. Главное, что бы к Зимнему солнцестоянию ты был здесь и прошел ритуал. Сила из тебя так и брызжет, я уже с ней справляюсь с трудом, учти это!

— Почему ты так уверен, что я найду среди этих девиц Предназначенную?

— Я уверен в наших богах. Они не позволят угаснуть нашему роду! Все, приехали! Отдыхай, набирайся здоровья, готовься. Чем быстрее закончим смотр, тем быстрее найдешь свою Лину!

Дорога в Маунтвинд была долгой, но приятной. Рано утром они с Херриэт вышли из монастыря пешком, так как мужчины даже близко к стенам его не допускались, прошли к небольшой деревушке, где находился странноприимный дом для сопровождающих мужского пола. В своих доспехах и парике с линзами Лина была неузнаваема, сопровождающим Херриэт объяснила, что это ее племянница, Валерта, она раздумала принимать постриг, у нее открылся сильный магический дар, и она решилась попробовать себя на смотре невест для князя — наследника Арриана. А Мейлина решила задержаться в монастыре, что бы поучиться у матушки Лусильды, известной на весь континент травницы, отвары которой спасали людей в самой безнадежной ситуации.

Подмены никто не заметил. Низенькая, плотненькая брюнетка ни у кого не вызвала подозрений. Неприятный инцидент произошел только уже при въезде в княжество. В гостинице на самой границе их караван нагнал отряд инквизиторов во главе с самим Стивеном Оттобрюком. Они действовали якобы от имени Симона, просившего вернуть заблудшую сестру. Лина испугалась, но Херриэт спокойно ответила, что Мейлина задержалась в монастыре, желая поучиться у знаменитой травницы, а ее сопровождает племянница, которая, прежде чем принять постриг захотела посмотреть мир, с чем согласилась и мать — настоятельница. Сейчас они следуют через Маунтвинд на побережье, где отдохнут и поправят здоровье, а потом Валерта навестит семью и уже воодушевленная, примет решение о постриге. Стивен осмотрел девушку, старательно прячущуюся от мужчин, что было правильным для послушницы. Стивен высказал упрек в адрес настоятельницы, позволившей послушнице вкусить соблазнов вне монастырских стен, и посоветовал вернуться обратно. На что «Валерта» с негодованием ответила, что, не познав искушений большого мира, ее жертва господу не будет иметь столь большое значение, ежели она откажется от этих искушений добровольно, так что она просит не мешать ей. Господь, как говорит святое Писание, тоже подвергся искушению и отверг диавола. Страстно произнося свою речь, Лина слегка отвлеклась, и позволила своему голосу звучать более звонко, чем положено. Стивен насторожился, и уже хотел проверить бумаги путешественниц, но только спросил о них, как один из его солдат дернул его за рукав и показал на небо, по которому летели, казалось, большие черные птицы. Стивен чертыхнулся, пожелал дамам счастливого пути, и весь его отряд галопом понесся в сторону ближайшего леса. Херриэт улыбнулась: