— Не будет! — возразил Томас. — Я придумаю, как обезопасить Влада. До такой степени, насколько это возможно. А ты и сам будь осторожнее. В настоящее время опасно открыто выражать недовольство властью.

— А ты, значит, так и будешь смиренно покоряться обстоятельствам?

— Кирилл, я уже давным давно перерос юношеский максимализм! — сухо произнёс шаонец. — Если не сохранять хладнокровие, можно самому угодить под опал. Но это не значит, что я ничего не делаю. Будь Игнат справедливым лидером, я бы уступил ему власть. Но не могу смотреть, как он заставляет страдать мой народ. Нужно лишь запастись терпением.

— Зачем нам твои интриги? — не унимался Кирилл. — Почти все солдаты на твоей стороне. И все пойдут за тобой. Достаточно лишь собрать всех и заставить Романова покинуть пост. А лучше — расплатиться за свои поступки!

Томас не сдержал печальную улыбку.

— Ты забываешь, что Совет Академии не испытывает ко мне схожего расположения! — со вздохом напомнил он.

— Уверен, что их тоже можно убедить! У них было время понять, что совершили ошибку. Просто признай, что не хочешь ничего делать! Думаешь, я не заметил, что ты подсел на дешёвое поило? Если хочешь протирать мозги в дряхлых кабаках — чёрта ради, но не делай вид, что пытаешься помогать! Я сам буду защищать Влада, и всех кто мне дорог!

Голубые глаза сверкнули холодом. В словах прозвучала искренняя обида.

— Кирилл… — начал было Томас, но тот не стал его слушать.

Бросив осуждающий взгляд на бывшего Верховного наставника, нарзенец покинул сад, оставив всех в неловком молчании.

Томас смотрел куда-то перед собой.

— Ну, это, поговорите пять минут, мы будем сразу за дверью!

С этими словами стражники вернулись в коридор, явно довольные поводом избежать неловкости. Послышался скрип закрывающейся двери.

Когда они остались вдвоём, Влад ощутил приятную лёгкость внутри. Стражникам не было до него никакого дела, а Кирилл не мог понять важных для него вещей. Томас оставался одним из немногих, кто имел способность не просто сопереживать, а действительно проявлять понимание. И слышать, и слушать.

Первое время никто из них не решался нарушить тишину. Оба понимали, что времени мало, но по разным причинам хотели не надолго застыть в этом моменте. Там, где не было ничего, кроме терпеливой тишины. А все проблемы хотелось оставить за этой дверью вместе с охраной.

Томас медленно прошёлся вдоль мощённой каменной дорожки к павильону. Со всех сторон тянулись гибкие стволы яблоневых деревьев. Плоды ещё не созрели, но от маленьких белых цветочков исходил нежный приятный аромат.

Влад нерешительно двинулся за мужчиной. Каждый шаг сопровождался глухим эхом. Колчан со стрелами и лук остались лежать у полукруглого крыльца. До ушей доносилось тихое журчание фонтана, расположенного в открытом павильоне. Мраморные колонны имели красивый узор.

Здесь было непривычно спокойно и хорошо. Хотелось разложить принадлежности для рисования и изобразить на холсте этот сад. В сопровождении пения птиц, журчания воды и лёгкого шелеста ветра, они помолчали ещё какое-то время. Но ничто не могло длиться вечно.

Томас бросил на юношу печальный взор. В нём было столько боли, усталости, сомнений, что невольно захотелось как-то поддержать. Но Влад плохо умел это делать. Что-то внутри мешало выразить переполняющие в этот момент чувства.

— Влад, прежде, чем мы перейдём к основной теме разговора, хочу, чтобы ты знал — я делаю всё возможное, чтобы защитить тебя, Виолетту, Дениса и всех остальных! — тихо произнёс он, словно ожидал, что Влад тоже начнёт его осуждать.

Но у него даже в мыслях не было ничего подобного. Более того, — эти слова его удивили и даже немого обидели. Томас словно оправдывается?

— Вы это всерьёз? — спросил Влад. — Зачем говорить то, что я и так понимаю?

Шаонец повернулся к фонтану. Коснулся рукой кристально чистой воды. От него исходил запах дорожной пыли, дешевой выпивки и табака. Антураж справедливого лидера сменился чем-то средним между бродягой и любителем выпить.

— Ты находишься в сложном положении, — его голос сливался с журчанием воды, которое почти заглушало его. — Если кто-то и имеет право злиться, так в первую очередь это ты.

— У меня нет причин злиться! Вы сделали для меня очень многое. Я не злился бы, даже если бы Вы перестали помогать. Вы беспокоитесь за всех, не сдаётесь. И, естественно, имеете право проводить время, как захотите. Здесь нечего осуждать. Даже самые сильные люди устают находиться в постоянной борьбе.

Томас улыбнулся, явно не ожидавший услышать такой ответ.

— Очень рад, что в мире есть хоть один человек, который меня понимает! — мягко произнёс он. — Если бы я мог завести семью, то хотел бы именно такого сына, как ты.

— Вы просто не видели, как я жил в Танаре! — невесело усмехнулся Влад, прогоняя мысли о том, что тоже хотел бы такого отца.

Что-то от этих откровений болезненно кольнуло внутри. Напоминало, что у него никогда не было нормальной семьи. И отголосок тихого голоса Адоры где-то глубоко внутри словно намеренно давил на старые раны.