Несколько протяжных гудков сопровождаются моими жалобными всхлипами. Слезы текут, не останавливаясь, в горле ком достиг таких размеров, что мне трудно дышать. Все мои чувства будто выпотрошили наизнанку, я взорвалась и не могу больше держать над собой контроль.

— Алло, — в трубке раздается уже знакомый женский голос. Я молчу. — Алло? Лесли, я знаю, что это ты. Ты плачешь. Я тоже плакала. Оставь его, девочка.

Не выдержав, я выпускаю едва сдерживаемый писклявый всхлип, зажимаю ладошкой рот и отключаюсь, бросая телефон на кровать. Подлетаю к двери, закрываю ее изнутри и одним движением сметаю всё с тумбочки на пол. Звук разбитой лампы, кружки и пустой вазы оглушительно действует на нервы.

Это стало последней каплей. Я словно сама этого хотела, найти, прочувствовать, получить подтверждение, и вот оно — полное разрушение моих наивных фантазий.

Я больше не собираюсь быть марионеткой в его руках. Пусть ударит меня, пусть вышвырнет прочь, но я больше не буду ему подчиняться. Пора уже сбросить розовые очки и поставить этому точку.

Стук в дверь моей комнаты раздается примерно через час, когда я с ужасающим для меня самой спокойствием упаковываю в сумку вещи.

Казалось бы, что собирать то? Всё, что здесь действительно принадлежит мне, можно на пальцах пересчитать.

Наревевшись вдоволь, выплеснув свои эмоции и приняв холодный душ, я решила, что мне плевать. Мне плевать на то, что он обо мне думает. Я решила взять с собой некоторые вещи, купленные Себастьяном для меня ещё до того, как меня привезли в этот дом.

Элементарные вещи — такие как несколько пар сменной одежды, белье и средства гигиены, которые поначалу мне будут просто позарез необходимы, потом я устроюсь куда-нибудь на работу, смогу купить себе новые вещи, а эти выброшу к чертовой матери. Как и его из своего сердца.

Тем временем стук в дверь повторяется.

Я не реагирую.

— Лесли, я войду? — раздается с той стороны.

Я молчу. Видно, приняв это за согласие, Себастьян сам открывает дверь. Несколько секунд он задерживается на пороге, я чувствую на своей спине его неподвижный взгляд, после чего слышу шаги в комнату. Я небрежно бросаю майку в сумку, даже не удосужившись сложить ее, краем глаза замечаю его, остановившегося в стороне, но демонстративно не поднимаю к нему взгляд.

— Вижу, что телефон тебе все же пришелся по вкусу, — проговаривает Себастьян с едва уловимой ухмылкой в голосе. Распечатанный телефон, аккуратно оставленный рядом на тумбочке, я конечно же забирать не собираюсь.

Я резко прекращаю набивать сумку вещами и направляю невидящий взгляд перед собой.

— Я должна тебе в кое-чем признаться, — развернувшись к нему, я холодно произношу, глядя прямо в глаза: — Меня насиловали.

Вот и пришло время раскрыть все карты.

В комнате повисает гробовое молчание.

Взгляд Себастьяна недолго блуждает по моему лицу, но к моему удивлению, я не вижу в них оцепенения или глубокого шока. Некоторое время он молчит.

— Я знаю, — наконец тихо выдыхает он.

Я удивленно раскрываю рот.

— Ты... Знаешь?

— Да, догадался, — его губы изгибаются в невеселой улыбке и я впервые замечаю в уголках его глаз небольшие, грустные морщинки. — Как я говорил, не умеешь ты врать, Лесли.

Я стою, как выброшенная на берег рыба, чуть не захлебнувшись собственным возмущением.

— И ты все равно... Ты...

— Тихо, — резко обрывает он, все так же блуждая взглядом по моему лицу. — Я где-то сделал тебе больно? Или обидел?

— Но мне больно сейчас! — выпаливаю я и тут же замолкаю. Поджав губы, я досадно зажмуриваю глаза и качаю головой.

Я отворачиваюсь и слишком активно складываю остаток вещей. Себастьян не слепой, он конечно же, заметил, что я делаю, но просто-напросто проигнорировал. Я даже догадываюсь, почему.

— Зачем солгала? — раздается твердое рядом со мной.

Я останавливаюсь, до боли сжав футболку в руках. Медленно закрываю глаза и делаю вдох-выдох.

— Ты бы прикоснулся ко мне, скажи я правду? — грустным шепотом спрашиваю, повернув к нему голову.

Себастьян двигается взглядом между моими глазами, а затем твердо делает шаг вперёд.

— Да.

— Их было несколько. Одновременно, — обречённо шепчу я. На моих губах застывает искривленная, полная горечи улыбка. — Они делали это каждый день. Ты все ещё хочешь ко мне прикасаться?

Себастьян сглатывает и я вижу, как его кадык дёргается.

— Да, — ещё один шаг.

Я медленно разворачиваюсь к нему всем корпусом, неотрывно глядя в его глаза. В них впервые плавают живые, задевающие меня эмоции и что-то заставляет меня произнести это вслух:

– Ты любишь свою жену?..