— Какой же дивной красоты прелестное творение нас посетило! — выдал Водяной ей. — Какие чудные глаза, какие ножки!

— Тебе башка твоя, смотрю, не дорога, — Воднейшество легонько обнял я за шею, пригибая к себе ближе. — Она жена Кощею.

— Ну и что? Ты думаешь, я побоюсь Кощея!?

Он пьяный вдрабадан.

— Воднейший — если что, то я тебя не знаю, — я посмотрел на Мару. Весела, плутовка. Задумала чего или дурачит нас обоих? А мне опять махаться с её мужем. И снова ни за что. Даже обидно. Было бы за дело.

Пришлось вытаскивать её из цепких лап Воднейшества.

— Тебе вообще по чину положено ли пить? — красавицу закидывая на спину, спросил я.

— Оставь меня, Алеша, я в печали, — сама же лишь устроилась удобнее. — Неси меня в кровать, хочу я сном забыться.

— Хочешь забыться? Забудешься легко. Давай только не у меня в постели.

Но и куда вообще-то мне её тащить? На Водяного никакой надежды. Кикимору не жалко. Но Кощей сравянет лес и реку и всё вокруг с землею из-за Мары. Счастливый брак, это смотрю, вообще не просто.

— И почему ж не у тебя? — вдруг спрашивает Мара. — Ты очень мил мне. Хоть пойму гуляку мужа. Ну чем я хуже?

— Хуже чем Кощей ты точно быть не можешь, — решил приободрить. Хотя когда ты нечисть, тут комплимент сомнителен. Пожалуй, всё зеркально. — Ты хуже во сто крат. Кощею до тебя далече.

— А ты хитёр, Алеша.

— На то я и Леший.

— Ну где ж мне спать прикажешь? — красавица спросила. Мы дошли, спустил её на землю.

— У меня свободных спальных мест не предусмотрено.

Хотел бы сам я спать в своей постели. Не с Марой же в обнимку? Мне пока дорого что есть во мне живого.

— Скажи, Алёша, неужели я тебе не люба?

— Ты мне подруга.

Она уткнулась носом мне в грудь и рассмеялась.

— За что же мне такой вот честный друг попался? Один разочек захотелось стать гулящей — и то не дали.

— Хорошая ты баба, хоть и жена Кощею.

— Ой ли?

Вокруг слетели листья. Загостилась…

Кощей вот, если явится, костлявый, услышит сразу:

“Жена твоя ко мне пусть больше не приходит,

Я чуть не поседел”.

Иль не выдавать подругу?..

Не помню, как я вытолкал её. Засунул в ступу и отправил восвояси. Мне всё ж таки пора бы в спячку. Землю покрыло снегом. То Мара загостилась.

Выпроводив Осень, пригласила Зиму.

Спал долго. Сон был тяжёлый. Было неспокойно. И нервничали звери, выли волки. Мне снились сны тревожные. В них лето и девица одна, что было странно. Но толком так не разобрал я, кто это?

Проснулся я под волчий вой. А в лесной чаще темень. Уж думал что зима, и с волка, что посмел будить меня, спущу я волчью шкуру.

Я выбрался. Узнал, что воет Вук.

Присел на брёвнышко, погладил волка морду. Спросил, чего он?

Волк грустит по Родьке. Так, значит, и зима прошла, а Родька не вернулся. А кто-нибудь вернулся? Никого!?

Дела, однако, плохи.

Тогда решил я Вука отправить на разведку. Уж кто-кто, а этот белый волк отыщет Родьку. А с ним и остальных.

Решивши так вот, я с волком попрощался, а самому пора пришла в лесу прибраться. Убрать упавшие от снежной тяжести деревья, ветки, разнять лосей, чтобы друг друга не поубивали. Птиц перелетных встретить. В лесу пока темно и снег, но на опушках, на полянках греет солнце. И кое-где уж оголилася земля. Из недр её по жилам, вверх по древу бежит сок берёзовый. Жизнь просыпается. И вместе с неё всяческая живность.

И эта живность хочет есть. И Леший, кстати, тоже. Проспал всю зиму. Очень я голодный.

Сначала решил проснуться и привести себя в порядок. Пошёл на речку искупаться. Пришлось ломать лёд. Вымывшись, оделся. Меня в этой воде купание обычно превращает в человека. Ну я пока не против. Пройдусь немного так, пока не занят делом. В обличье Лешего в голове гудит весь лес. А в теле человечьем поспокойнее.

Вернулся на полянку к своему дому. Смотрю, на той полянке Вук. Я подошёл, присел, по морде глажу волка.

— А ты чего здесь, Вук? Ты ж должен уж далёко быть отсюда.

“Привел тебе девицу, тебя искала” — ответил волк на своём языке мне.

— Какую ещё девицу? — не понял я.

“Да вон стоит, подходить боится” — волк мотнул мордою в сторону леска. Там девица, как есть, стояла.

— Ну выходи, коли пришла, — сказал я, поднимаясь. Как же это её волк привёл? Аль разумеет она язык лесного зверя?

Через мгновенье стало всё понятно.

— Гостята? А тебе чего? Вылечила мужа?