— Да как ты отошел от дел, они все ко мне, а я один не справляюсь, а тут Мара ещё сильно недовольная — говорит, что не для того она меня собирала из костей, чтоб я гулял по бабам, — он почесал ногу.

— А нога-то до сих пор от косули?

— Да вроде уже как родная стала. Как своя, — Кощей выпрямился. — А ты, Леший, хорошо устроился. И детеныш у тебя, и кот. Тебе бы только рожу свою вернуть смазливую, и все девки твои.

— Не надо мне никаких девок, я женат, — ответил я, наблюдая, как Тишка запихивает Баюна в ступу.

— Ну это решение правильное… — Кощей вздохнул. — Я вот иногда думаю, что если б не женился, уже бы прогулял всё своё царство. А раз я теперь женат, то мне надо богатство наживать быстрее, чем Мара его тратит. Мара, кстати, косы отрастила обратно, уже не лысая. Но после битвы стала поугрюмей, ты с ней поласковей. Увидишь если, сделай комплимент. Скажи, что она красавица.

— Соображу как-нибудь. Тишка, куда ты с котом собрался?

Мне ответили, что они на речку. На какую ещё речку?

— Здесь сиди. Дядя Кощей до дома подбросит. И кота выпусти.

Тишка нехотя вытащил Баюна из ступы.

— Грамоте ему учиться надо, — повернулся я к Кощею.

— Будешь учить?

— Да где мне? — я показал свою лапу. — Как я буду перо в руке держать?

— Хочешь, я с ним позанимаюсь? — Кощей взглянул на Тишку. — Толковый, поди. Только давай я его лучше счёту буду учить? Мне это ближе. Я каждую монетку наперечёт в своём царстве знаю.

— Счёт и я люблю. Я каждое деревце сосчитать должен и каждую зверушку.

Нечисть вообще любит счёт.

— Ну как-нибудь разберёмся. В общем, я беру парня на поруки.

— Колдовать только не учи раньше времени. Пусть человеком побудет, — предупредил я.

— Может перекинуться?

— Если лес поможет, только так.

— А что мать его?

— Поговорить надо с ней. Теперь уже хоть как надо. Вот собираюсь заманить её в лес.

— Привести её к тебе?

— Силой, что ли? Не надо. Сам подкараулю, она теперь в лес выходит. Уже мельком видел. Обдумываю пока, что скажу, да думать долго некогда. И так уже пять лет пропустил, пока был в дальнем лесе. А у меня сын тут уже бегал.

— Кстати, что я рассказать-то хотел! — Кощей ударил меня по плечу. — Я же разговаривал с Радой!

— Она вернулась?

Да нет ещё. Но до царицы дошла. И, не поверишь, скоро на арене будет биться!

— Как это — биться будет? С воинами?

— Есть бои такие на потеху публике. В городах больших ареной называются. Народ собирается посмотреть, как бьются воины. Часто бьются насмерть. Рад вызнала, что где-то там её муж, и тоже записалась. У них сейчас ночь, а завтра утром она на бой выходит.

— Она не спятила ли?

— Да мне откуда знать? Но я помочь вызвался. Буду издалека наблюдать за ней и подсказывать. Через амулет и меч мой можно связь держать. Буду видеть её глазами и управлять её оружием.

— Ну что сказать… Быстрее бы она уже нашла мужа.

А то так и будем с ней водиться.

Мы посмеялись. Рада, конечно, нашла снова себе приключеньице не по зубам. Но ввязалась. Хорошо, что Кощей смог услышать.

А через время какое-то, когда Тишка снова был у меня, и мы как раз обедали, Кощей ворвался, с глазами круглыми, сам горящий весь, чуть дом весь не спалил мне.

— Алеша! — взвыл он. — Быстро скажи мне, ты дарил что-нибудь Раде? Есть у неё какая вещь твоя? Лучше оружие?

Как оказалось, Рада прямо сейчас на арене бьётся и, видимо, она осталась без меча. А значит, и без поддержки Кощея…

— Нож дарил ей охотничий, — ответил я, наблюдая, как Кощей вытаскивает большое блюдо, гремя посудой, что тут же полетела на пол. Достал он блюдо медное, то самое, на котором голову мы вражьей нечисти допрашивали.

— Нож это хорошо, это сработать может! — он блюдо взгромоздил на стол передо мною. — Лапу дай, нужна твоя кровь.

— А по-другому никак, наш ты кровожадный? — я уже лапу ножом порезал и приложил к блюду.

— Никак… никак! — прорычал Кощей громче. — Не могу пробиться, нож не у Рады!

— Ну свяжись с тем, у кого нож! — прорычал я в ответ.

— Не могу… там душа чистая… Ребёнок… — Кощей вздохнул. — Даже если есть немного крови тёмной в нём, не свяжется он с нечистью. Слишком светлый дух, мне не закрепиться.

— Радогор наверное, Рады сын, — понял я. — То правда, это души чистые, их род охраняет белый волк.