– А если он потребует, чтобы вы предъявили доказательства, которые теперь будто бы у вас?
– поинтересовался я.

– Не потребует. Олег ему уже все предъявил. Он убедился.

– Но Олег мертв.

– А кто об этом узнает? И ты - откуда знаешь? Что, видел труп?

– Труп, я думаю, будет найден после отъезда американца.

– Вот именно, - Вадим кивнул.
– А Стэндап газет наших не читает, и новой встречи с Федоренко искать не станет - ему это ни к чему. Разве что я скажу...

– Ты никому ничего не скажешь, - Шамиль встал.
– Дело теперь ясное, я его беру. А если мне кто-то мешает...

– Не советую, - Вадим быстро опустил руку в карман, - Стрелять меня учили в чекистской школе.

– Подождите, разве нельзя договориться?
– Митрофаныч вылез из-за стола и теперь тоже стоял посреди комнаты.
– Если друг друга постреляем, какая от этого польза?

– Что же ты предлагаешь?
– спросил Шамиль.

– Давай, как в прежние времена? Поставим все на кон? Чтобы без обид? Чей фарт, тот банк сорвет и получит американца.

– А кто метать будет - ты?

– Казино. Играть будем без кляуз, банкомета сам выберешь - любую, которая сегодня в зале работает. Очередность - по жребию.

– На живые деньги?

– А то как же. Все справедливо - каждый сам решает, сколько имеет проиграть. А значит, насколько ему нужен этот американец.

– Что ж, идет. Мы трое...

– Нет, четверо, - сказал я.
– У меня ведь теперь тоже есть пистолет, а обучались стрелять мы с ним, - я показал на Вадима, - у одного и того же инструктора.

– А бабки у тебя есть?
– спросил Митрофаныч.
– Играть ведь будем по крупной.

– Мне Шамиль даст.

– Я? А ведь и вправду дам, - задумчиво произнес Шамиль.

– Так ведь не дело, Шамиль, - Митрофаныч всплеснул руками.

– Играть можно только на свои.

– А он и будет играть на свои. Он мне квартиру свою в заклад оставит, верно?

Я кивнул и проглотил комок в горле. Квартиру было жалко.

– Но ведь ты с ним заодно, ты с ним пришел. У тебя получается в два раза больше шансов...

– Он играет, - отрезал Шамиль.
– Или не играем вообще.

– Согласен, - поддержал его Вадим.
– Танцуют все. Только играть будем во что-нибудь общепринятое, в чем разбираемся и мы, - выдвинул он свое условие.

– Договорились, - кивнул Шамиль.

Он подошел к бару, по-хозяйски открыл его и налил в четыре стакана виски.

– На трезвую голову играют только шулера, - пояснил нам.

– Вы тут пейте, - Митрофаныч двинулся к двери, - а мне надо распорядиться, чтобы подготовили отдельный кабинет для игры.

– А во что хоть играть надо?
– очень своевременно спросил я, когда он вышел.

– В очко умеешь?

– Играл когда-то. В школе, - я невесело усмехнулся.

– А что, - Шамиль посмотрел на меня.
– игрулям иногда везет. Даю тебе полтинник на игру. Ставка - тысяча баксов. Выиграешь - полтинник вернешь. Просадишь - голова твоя в закладе у меня будет. Вместе с квартирой, - напомнил он.

Мы допили виски и выкурили по сигарете. За это время Шамиль просветил меня насчет правил игры, действующих здесь, и которыми мы пренебрегали, играя в сику в школьном туалете.

Потом Митрофаныч отвел нас в отдельный кабинет.

Малиновая скатерть на круглом столе. Свет хрустальной люстры, яркий и чистый, кажется мне сейчас зловещим. Я сиделслева от девушки, которая сдавала карты. Не знаю, по какому принципу Шамиль выбрал ее среди остальных. Может, по пышности белокурых волос, а также некоторых частей тела?

Перед каждым из нас горкой лежат жетоны - гладкие и холодные на ощупь. Их приятно держать в руках. Цена каждого кругляша - тысяча зеленых. Шамиль отсчитал мне пятьдесят штук и не потребовал никакой расписки. Он понимал, что я никуда от него не денусь, когда придет время отдавать долг.

– В банке - одна тысяча, - говорит девушка.

Мой номер - первый. Мне отвечать.

– Принято.

Банкомет достает из коробочки карты - две мне, две - себе.

Накрыв их ладонью пододвигаю к себе и приподнимаю... Десятка и шестерка. Слабо для хорошей игры, но попросить еще я не решаюсь:

– Достаточно.

Она небрежно переворачивает свои карты - две девятки. Я молча бросаю карты на стол. Все. Проиграл.

– В банке четыре тысячи, - объявляет банкомет и одновременно сгребает карты со стола и заталкивает их в специальную прорезь в столе.