Даже у Дороти от такой наглости удивленно открылся рот, а призраки так и вовсе закаменели, даже шептаться перестали.

На один крохотный миг показалось, что у Морено получится стравить дьявольских слуг между собой, но, видимо, сказки мертвые помнили даже за гробовой доской. И чем они заканчивались, тоже не забыли. Одно дело, когда “Холодное сердце” и “Лилия” под прикрытием бури пытались облапошить друг друга, утянув Рог, и совсем другое – разборки при всех. Видимо, призрачный кодекс такого не позволял, а может, тот самый Хозяин, которому тащили всю добычу, не одобрял свары между своими миньонами.

– Мы не сражаемся друг с другом, смертный. Мы пьем живых, чтобы быть. Своим мертвым братьям мы не нужны, – одноглазый с бригантины сел на край борта и свесил вниз ногу, от которой расходились темные ручейки тумана. – Тот, кого сожрал кракен, объявил торг, и никто не покинет Моря Мертвецов, пока сделка не свершится. Таково слово. Назначай цену, смертный! В наших силах даровать любые сокровища, даже те, о которых на суше никогда не слышали. Хочешь, мы поднимем для тебя утонувший континент, чьи дворцы не видели солнечного света уже три тысячи лет? Или откроем тайный путь в Закрытое Царство, куда нет дороги живым? Решай, смертный.

Где-то вдалеке, точно подтверждая слова одноглазого, ударил призрачный колокол, а капитан “Лилии” отдал честь в знак согласия.

– Назови свою цену, смертный, – продолжил одноглазый. На его плечо медленно взобрался объеденный рыбами кошачий костяк, с ошметками рыжей шерсти на ребрах. Одноглазый погладил его по хребту и продолжил: – Тот из нас, кто ее заплатит – заберет Рог Хозяина Океана, а твой корабль сможет уйти. Остальное – не твоя печаль.

– Ну, мне пока еще не всех девок в борделе показали.

Морено явно тянул время, хотя смысла в этом было немного. Рог нужно было отдавать и выторговывать себе условия отхода.

Но капитан бригантины четко сказал “твой корабль”. Мертвые не лгут, хотя хитрят и не договаривают. Тут таилась ловушка – потому что кораблей у них было два, а значит, придется выбирать, каким из них пожертвовать – “Каракатицей” или “Свободой”.

И если Черный Пес легко согласится на второе, то Дороти будет против.

Морено это понимал, как и осознавал – безумие переть одним кораблем против восьми призраков и кракена. И про “твой корабль” тоже слышал.

Но тянуть время бесконечно не получалось – призраки теряли терпение.

– Назови свою цену! – грянуло со всех кораблей разом, налетевший порыв ветра поднял волну, плеснувшую в борт и обдавшую сапоги Морено брызгами.

– Спокойнее. Я сказал, что хочу услышать все предложения. А вот тот скромник пока молчит, – Черный Пес прицельно указал пальцем на борт “Холодного сердца”. – Или ему нечего предложить за цацку? Чего тогда приперся?

Теперь все взгляды скрестились на корабле Дорана, который по-прежнему был пуст и безмолвен.

– Призрак молчит, – прогудело с имперской триремы. – Призрак не хочет быть…

– Призрак наелся душ досыта, – тонко проблеяли с жреческого судна, и призраки, точно свора торговок перед сборщиком налогов, принялись наперебой выкрикивать прегрешения своего собрата.

Морено, кажется, только того и было нужно, Дороти увидел, как тот напряг ноги, приготовившись прыгать. Но Черному Псу с его насеста не было видно то, что видела Дороти.

Да, призраки отвлеклись на свару, но темная гигантская тень, незаметная с того места, где сидел Черный Пес, затаилась как раз под днищем “Каракатицы”.

И уж попытку сбежать вместе с Рогом кракен точно не допустит.

Дороти махнула, привлекая внимание Морено, и указала тому на “Холодное сердце”.

Если Доран решил соблюдать нейтралитет – пусть его. Вместо восьми призраков они будут сражаться с семью – потому что Морено не бросит “Каракатицу” и свою команду на “Свободе”, а у Дороти не хватит совести оставить беззащитную перед мертвецами команду Филлипса. Вернее, уже свою команду.

Дороти оттолкнулась и прыгнула без разбега, уцепилась за ванты, удержала равновесие и спустилась вниз.

Борт корабля Дорана и впрямь оказался ледяным на ощупь, словно дерево промерзло до сердцевины: Дороти случайно коснулась латунной петли и с трудом оторвала от нее мигом прилипшую руку.

Холодный прием от “Холодного сердца”.

Дороти миновала мачты, обошла сваленный на палубе мусор, кучу бурых, мерзко шевелящихся водорослей, и остановилась, прикрытая от призраков палубной надстройкой, так, чтобы Морено видел ее.

Черный Пес выждал, пока очередной призрак выкрикнет свои обвинения, и равнодушно пожал плечами: